Книга (мемуары) «ONCE A GRAND DUKE (ALEXANDER GRAND DUKE OF RUSSIA)», авторства великого князя Александра Михайловича (Сандро) Романова (1866 – 1933). США (Нью-Йорк), 1932 год. В книге 348 страниц. Состояние превосходное, однако, отсутствует съемная суперобложка и присутствует затхлый запах сырости. На форзаце книги собственноручный автограф великого князя Александра Михайловича, поставленный орешковыми чернилами. На титульной странице вклеен конверт с поздравительной открыткой, которая также подписана орешковыми чернилами, подписи на открытке датированы 2 августа 1932 года. Кто и кому дарил этот конверт, а также кто подписывал открытку, установить не удалось. Рядом с конвертом вырезка из американской газеты с заметкой о кончине великого князя Александра Михайловича. По всей видимости, эту заметку вложил в книгу ее хозяин, которому великий князь подарил томик своих мемуаров. Книга приобреталась мною в городе Линкольн (штат Небраска), США. Великий князь крови императорской – Александр Михайлович (Сандро), приходился внуком русскому императору Николаю I, племянником – русскому императору Александру II, двоюродным братом – русскому императору Александру III, двоюродным дядей последнему русскому императору Николаю II, зятем императору Александру III и вдовствующей императрице Марии Федоровне, а также, мужем родной сестры русского императора Николая II – великой княгини Ксении Александровны. Помимо интересной внутридинастической биографии, великий князь Александр Михайлович вошел в историю, как великий флотоводец, с 1915 года – адмирал, технический предсказатель и участник русско-японской войны. Сыграл главную роль в создании военно-воздушного флота в Российской империи. Во время большевицкого переворота находился в Крыму, а 11 декабря 1918 года, эмигрировал во Францию. Был близок с генералом, бароном П.Н. Врангелем, покровительствовал Русскому Обще-Воинскому Союзу (РОВС). В эмиграции выпустил мемуары под названием «Книга воспоминаній», текст которых впервые был издан в Париже в 1933 году как приложение к журналу «Иллюстрированная Россія»; также автор изданных в Париже книг Votre âme (1924), Se connaître (1927) и других. Скончался 26 февраля 1933 года в Рокебрюне, похоронен на местном кладбище. Великий князь Александр Михайлович был одним из тех, кто присутствовал в кабинете своего дяди - смертельно раненого в результате покушения императора Александра II в момент его кончины. В данной книге мемуаров Александр Михайлович детально описывает эти события. Я перевел часть текста и подаю его ниже. «Было бы слишком слабым сравнением, если бы я сказал, что мы все жили в осажденной крепости. На войне друзья и враги известны. Здесь мы их не знали. Камер-лакей, подававший утренний кофе, мог быть на службе у нигилистов. Со времени ноябрьского взрыва, каждый истопник, входящий к нам, чтобы вычистить камин, казался нам носителем адской машины. Ввиду значительности пространства, занимаемого Петербургом, полиция не могла гарантировать безопасности всем членам Императорской семьи за пределами их дворцов. Великие князья просили Государя переселиться в Гатчинский дворец, но доверчивый Александр II, унаследовавший от своего отца его храбрость, наотрез отказался покинуть столицу и изменить маршрут своих ежедневных прогулок. Он категорически настаивал на неизменности его обычного образа жизни, включая прогулки в Летнем саду и воскресные парады войск гвардии. То, что мой отец должен был неизменно сопровождать Государя во время этих воскресных парадов, приводило мою матушку в невероятный ужас, а отец подсмеивался над ее страхами, ссылаясь на непоколебимую верность армии, но женский инстинкт оказался сильнее логики. — Я не боюсь ни офицеров, ни солдат, — говорила мать, — но я не верю полиции, в особенности в воскресные дни. Путь к Марсову полю достаточно длинен, чтобы все местные нигилисты могли видеть ваш проезд по улицам. Я ни в каком случае не могу рисковать жизнью детей, они должны оставаться дома и не ездить на парады. В воскресенье, 1 марта 1881 года мой отец поехал, по своему обыкновению, на парад в половине второго. Мы же, мальчики, решили отправиться с Никки и его матерью кататься на коньках. Мы должны были зайти за ними в Зимний дворец после трех часов дня. Ровно в три часа раздался звук сильнейшего взрыва. — Это бомба! — сказал мой брат Георгий. В тот же момент еще более сильный взрыв потряс стекла окон в нашей комнате. Мы кинулись на улицу, но были остановлены воспитателем. Через минуту в комнату вбежал запыхавшийся лакей. — Государь убит! — крикнул он. — И великий князь Михаил Николаевич тоже! Их тела доставлены в Зимний дворец. На его крик мать выбежала из соседней комнаты. Мы все бросились к выходу в карету, стоявшую у подъезда, и помчались в Зимний дворец. По дороге нас обогнал батальон л. — гв. Преображенского полка, который, с ружьями наперевес, бежал в том же направлении. Толпы народа собирались вокруг Зимнего дворца. Женщины истерически кричали. Мы вошли через один из боковых входов. Вопросы были излишни: большие пятна черной крови указывали нам путь по мраморным ступеням и потом вдоль по коридору в кабинет Государя. Отец стоял там в дверях, отдавая приказания служащим. Он обнял матушку, а она, потрясенная тем, что он был невредим, упала в обморок. Император Александр II лежал на диване у стола. Он был в бессознательном состоянии. Три доктора были около него, но было очевидно, что Государя нельзя было спасти. Ему оставалось несколько минут жизни. Вид его был ужасен: его правая нога была оторвана, левая разбита, бесчисленные раны покрывали лицо и голову. Один глаз был закрыт, другой — смотрел перед собой без всякого выражения. Каждую минуту входили один за другим — члены Императорской фамилии. Комната была переполнена. Я схватил руку Никки, который стоял близко от меня, смертельно бледный, в своем синем матросском костюмчике. Его мать, цесаревна, была тут же и держала коньки в дрожащих руках. Я нашел цесаревича по его широким плечам: он стоял у окна. Княгиня Юрьевская вбежала полуодетая. Говорили, что какой-то чрезмерно усердный страж пытался задержать ее при входе. Она упала навзничь на тело Царя, покрывая его руки поцелуями и крича: «Саша! Саша!» Это было невыносимо. Великие княгини разразились рыданиями. Агония продолжалась сорок пять минут. Все, кто были во время ее, никогда не могли ее забыть. Из всех присутствовавших никого, кроме меня, не осталось в живых. Большинство из них погибло 37 лет спустя от руки большевиков. Комната была убрана в стиле «ампир», с драгоценными безделушками, разбросанными по столам, и многочисленными картинами по стенам. Над дверями была повешена наша увеличенная фотография моих братьев Николая, Михаила, Георгия и меня, снятых на уроке артиллерии у орудия в Тифлисе. Вид этой картины разрывал мое сердце. — Спокойнее держись! — прошептал наследник, дотрагиваясь до моего плеча. Прибывший градоначальник сделал подробный рапорт о происшедшей трагедии. Первая бомба убила двух прохожих и ранила казачьего офицера, которого злоумышленник принял за моего отца. Император вышел из экипажа невредим. Кучер умолял его вернуться боковыми улицами обратно во дворец, но Государь стал оказывать помощь раненым. В это время какой-то незнакомец, который все время стоял на углу, бросил вторую бомбу под ноги Государю. Это произошло менее чем за минуту до появления моего отца; его задержал визит к великой княгине Екатерине Михайловне. Задержка спасла ему жизнь. — Тише! — возгласил доктор. — Государь кончается! Мы приблизились к умирающему. Глаз без всякого выражения по-прежнему смотрел в пространство. Лейб-хирург, слушавший пульс Царя, кивнул головой и опустил окровавленную руку. — Государь Император скончался! — громко промолвил он. Княгиня Юрьевская вскрикнула и упала, как подкошенная, на пол. Ее розовый с белым рисунком пенюар был весь пропитан кровью. Мы все опустились на колени. Влево от меня стоял новый Император. Странная перемена произошла в нем в этот миг. Это не был тот самый цесаревич Александр Александрович, который любил забавлять маленьких друзей своего сына Никки тем, что разрывал руками колоду карт или же завязывал узлом железный прут. В пять минут он совершенно преобразился. Что-то несоизмеримо большее, чем простое сознание обязанностей Монарха, осветило его тяжелую фигуру. Какой-то огонь святого мужества загорелся в его спокойных глазах. Он встал. — Ваше Величество, имеете какие-нибудь приказания? — спросил смущенно градоначальник. — Приказания? — переспросил Александр III. — Конечно! Но, по-видимому, полиция совсем потеряла голову! В таком случае армия возьмет в свои руки охрану порядка в столице! Совет министров будет собран сейчас же в Аничковом дворце. Он дал рукой знак цесаревне Марии Федоровне, и они вышли вместе. Ее миниатюрная фигура подчеркивала могучее телосложение нового Императора. Толпа, собравшаяся пред дворцом, громко крикнула «ура». Ни один из Романовых не подходил так близко к народным представлениям о Царе, как этот богатырь с русой бородой. Стоя у окна, мы видели, как он большими шагами шел к коляске, а его маленькая жена еле поспевала за ним. Он некоторое время отвечал на приветствия толпы, затем коляска двинулась, окруженная сотнею Донских казаков, которые скакали в боевой готовности, и их пики ярко блестели красным отблеском в последних лучах багрового мартовского заката. Из комнаты почившего выносили бесчувственную княгиню Юрьевскую в ее покои, и доктора занялись телом покойного Императора. Где-то в отдалении горько плакал маленький Гога…» Цена 20000 рублей. Предоплата. Пересылка моя. По всем вопросам пишите, договоримся.
Документ (прошение) придворного ведомства с собственноручным автографом императрицы Всероссийской – Марии Федоровны (Феодоровны) Романовой. Мария Федоровна, до перехода в православие – София Мария Доротея Августа Луиза Вюртембергская (нем. Sophia Marie Dorothea Auguste Luise von Württemberg; 14 (25) октября 1759, Штеттин – 24 октября (5 ноября) 1828, Павловск) – принцесса Вюртембергского дома, невестка российской императрицы Екатерины II и российского императора Петра III. Вторая супруга российского императора Пала I. Мать императоров Александра I и Николая I. Дат. 14 января 1828 года. Размер документа 25,3x19,8 см. Текст документа: «Начальница Дома Трудолюбія проситъ о присылке трехъ Воспитанницъ для услугъ съ жалованиемъ по 8 р., въ месяцъ и содержаніемъ пищею. Всеподданнейшие донося о семъ Вашему Императорскому Величеству осмъливаюсь испрашивать на оное Высочайшее решеніе, представляя что помянутое число Воспитанницъ для Дома Трудолюбія имъетъ быть взято изъ Гатчинскаго Воспитательнаго Дома. Почетной Опекунъ Иванъ (фамилия неразборчиво) № 82 14 января 1828.». Слева в зоне очертания красным и синим карандашами резолюция с автографом императрицы: «Одобрено Мария 14 января 1828». Для сверки однотипности и анализа происхождения документов, на одном из фото, изображение лота подается с изображением еще двух подобных документов. Предмет находится в Киеве, доставка за мой счет, после частичной оплаты (50%) + (50% послеоплата по факту получения предмета покупателем). Цена предмета 250000 рублей.
