Mike_Ch

Прошу подсказать, носили ли форму петербургские студенты-технологи в период 1870 - 1880, и если да, привести изображение. Именно для этого периода не нашел никакой информации.

Что в Гродненском были темно-зеленые - это любому первоклашке известно. А вот какие были у царскосельских - в этом я не был уверен. Спасибо всем, принявшим участие в ответе на вопрос.

А просто ответить на четко заданный вопрос, даже если картинка не та - Заратустра не позволяет?

Наивный ответ на наивный вопрос: не знаю. Ни фамилий, ни чинов.

Есть, конечно, известное фото командира лейб-гусар Б.М. Петрово-Соловово. Но поди знай, правильно ли оно колоризировано.

Спасибо, так и мне помнилось по чьим-то мемуарам, но не был уверен. Существует какое-то документальное или изобразительное подтверждение?

Знатоки-униформологи, где вы?

Подскажите, пожалуйства, какого цвета были в 1901 г. венгерки офицеров Л.-Гв. Гусарского полка при повседневной форме одежды (например, на этой фотографии):

Позволю себе цитату из собственной книжки "Дракон с гарниром": Вернувшись с войны (а он закончил ее аж 15 мая 1945 года в Прибалтике, в операции по разгрому так называемого Курляндского котла), отец привез пистолет «люгер». Это оружие иногда не совсем точно называют «парабеллумом». Подобные трофейные пистолеты были у очень многих офицеров, и в первые послевоенные годы власти не обращали на это особого внимания. Но к пятидесятым годам, когда папа учился в военной академии, держать дома трофейный пистолет было уже категорически запрещено, и время от времени издавались строгие приказы, грозившие не сдавшим оружие военнослужащим ужасными карами. Сначала на эти приказы внимания не обращали и нести сдавать трофейные стволы не спешили, а потом уже и как-то боязно стало — а ну и вдруг накажут за несвоевременную сдачу? Так что папин «люгер» продолжал себе спокойно лежать у нас на антресолях в красивой жестяной коробке с ангелочками и готической немецкой надписью. Патроны к нему — если они вообще были — папа хранил где-то отдельно. Я иногда, когда никого не было дома, забирался на антресоли и доставал оттуда всякие интересные штуки: старинный фонарь с цветными стеклами, сдвоенные картинки для стереоскопа и сам не вполне исправный стереоскоп, набор каких-то хромированных молоточков до сих пор непонятного мне назначения… Забирался я и в коробку с ангелочками и крутил в руках «люгер», пытался разобрать немецкую гравировку на ствольной коробке. А однажды, когда ребята в соседнем дворе играли с самодельным деревянным пистолетом для стрельбы капсюлями, дернула меня нелегкая похвастаться, что у нас дома есть настоящий фрицевский пистолет и папа дает мне из него пострелять! «Врешь! — сказали пацаны хором. — А не врешь — покажи!» И я бегом бросился домой, достал с антресолей «люгер» и под полой пальтишка притащил его во двор. Это, конечно, была ужасная глупость — да ведь и мне только шесть недавно стукнуло… Фурор был произведен немалый: пистолет разглядывали со всех сторон, заглядывали в ствол, вытаскивали магазин… Я стоял, пыжась от гордости, но тут один из мальчишек, постарше остальных и мне не очень знакомый, сунул пистолет себе в карман и бегом из двора! Я за ним, ребята за мной, но его уже и след простыл. Тут же и все остальные разбежались, и я в одиночестве, размазывая по лицу слезы, поплелся домой. На мое счастье, Юрка курил на кухне и тут же поинтересовался, в чем дело и не обидел ли меня кто. Выслушав мой прерывающийся всхлипами рассказ, стал ходить взад-вперед по кухне, швырнул папиросу в раковину, тут же закурил вторую, обозвал меня придурком, велел из дому не высовываться и ушел на улицу. Я побежал в комнату, прильнул к окну и увидел, как Юрка подозвал пробегавшего мимо шкета, взял его за шкирку и принялся о чем-то допрашивать. Потом дал ему подзатыльника, и шкет куда-то рванул полным ходом. Юрка стоит себе, курит, а минут через пять прибегает, запыхавшись, один из старших шпанистых пацанов — Юркиных приближенных. Юрка угостил его папиросой, они поговорили, и Юрка вернулся домой. Вызвал меня из комнаты и сказал, чтоб я умылся и больше не ревел — сейчас притаранят ваш шпалер. И в самом деле минут через десять позвонили в дверь, и Юрка развернул на кухонном столе газетный сверток — в нем был злополучный «люгер» и три пачки папирос «Казбек», Юрику-Трефу в знак уважения и за причиненное беспокойство. Я, вне себя от счастья, полез засовывать пистолет обратно на антресоли, а когда слез, Юрик несколько охладил мой восторг. «Ты, — говорит, — как дядя Марк придет, все расскажи ему. А не расскажешь — я сам тебя заложу, тебе только хуже будет. Заметано?» Делать нечего, и я с содроганием стал дожидаться папиного возвращения. Выслушав мои сбивчивые плачущие объяснения, папа аж почернел лицом, тут же полез на антресоли и, убедившись в наличии пистолета на месте, позвал к нам Юрку. Пожал ему руку, поблагодарил и попросил держать язык за зубами. Юрка пообещал молчанку вмертвую — только ведь, говорит, пацаны шпалер видели, да еще я шороху навел до самого Литейного, оттуда его притаранили… Вы бы, говорит, как-нибудь его скинули, а то найдут — и мне пришьют соучастие. Тем же вечером папа надел штатское пальто, шляпу, сунул коробку с пистолетом в портфель и ушел куда-то. Вернулся скоро, заметно повеселевший, и велел мне крепко-накрепко забыть всю эту историю. Только через много лет я узнал от него судьбу «люгера»: папа утопил его вместе с коробкой в речке Мойке напротив Дома-музея Пушкина, спустившись по гранитным ступеням к самой воде. И сделал это очень вовремя: недели через две вечером позвонили в дверь и к нам в кухню ввалился патруль военной комендатуры. Папу попросили предъявить офицерское удостоверение и имеющееся дома оружие. Удостоверение папа предъявил, а оружие — какое такое оружие, нету никакого оружия! Табельный пистолет системы Макарова хранится, как и положено, в оружейной комнате Военной академии связи. Старший патруля тогда предложил папе подписать протокол с добровольным согласием на осмотр квартиры без санкции прокурора. Папа лихо подмахнул протокол — осматривайте на здоровье, нам скрывать нечего. Это произвело должное впечатление, старший патруля козырнул и повел своих бойцов восвояси. А папа до утра сидел на кухне и курил папиросу за папиросой, запивая «Старкой», пока бутылка не закончилась.

При отмене званий политсостава Вишневский был из бригадного комиссара переаттестован капитаном 2-го ранга, что явно воспринималось как понижение. Другие литературные бригадные комиссары - Фадеев и Павленко - стали тогда полковниками. Погибший в 1943 Ставский так и остался бригадным комиссаром.

Вот и квалифицированный и иллюстрированный ответ подоспел. Все члены советской военной делегации в Латвию в 1937 одеты во френчи. Наверняка и военный атташе где-то среди них. И выглядят они гораздо уместнее, чем если были бы в гимнастерках. Так что вопрос остается открытым: почему атташе в Берлине не оделся так же? Можем сегодня лишь гадать.

Парадной формы тогда не существовало, а закрытый и открытый (для ВВС и БТВ) френчи относились к повседневной форме. Впрочем, подождем мнения специалиста.

Для летчиков и танкистов - открытые френчи. Для остальных были предусмотрены закрытые френчи.

Приберегите вашу уверенность для вещей, в которых на самом деле разбираетесь. Если не знали о цензурных разрешениях на этикетки - значит, вам и не положено было об этом знать. Разрешения на печатную продукцию такого рода оформлялись на ее типовой формат, а не на каждую конкретную разновидность, и хранились не на типографском производстве, а в 1-ом отделе предприятия. На этом и закончим дискуссию, ушедшую в сторону от вопроса о 17-ти ленточках.

Как раз по "старым традициям" русские офицеры появлялись на подобных иностранных церемониях в полной парадной форме.

Немного странно - особенно по сравнению с иностранными военными - выглядят военные атташе в гимнастерках и сапогах на парадных мероприятиях. Ведь формой того времени предусматривались и френчи.

Да хоть бы суперпуперсекретное и лично т. Сталину подчиняющееся. Ни один образец печатной продукции в СССР не мог быть изготовлен без разрешения органов Главлита - даже пригласительный билет на детскую ёлку с Дедом Морозом и зайчиками. Просто рядовым трудящимся знать об этом было необязательно. 99% советских людей даже никогда не слышали слова "залитовать".

Так уж и без разрешений? И Горлит эта продукция не проходила?

Статья А.Е. Гутора "К вопросу о времени рождения Александра Васильевича Суворова" была опубликована в "Суворовском сборнике" в 1951 г., что определенно не было бы возможным, если бы он был репрессирован.

Такие китайские карточки продавались в Москве и Ленинграде в магазинах "Книги стран народной демократии", в т.ч. и после разрыва "братских отношений".

Никто пока так и не ответил - насколько было рапространено ношение генералами таких пилоток с генеральскими кокардами? Я хоть и не специалист, но фото повидал немало, в т.ч. и на этом форуме - но такого ни разу.

На фото из интернета - генерал-майор артиллерии К.И. Старостин. Дата - 19 сентября 1941 г., Западный фронт. Часто ли встречаются такие фото генералов в пилотках с генеральскими кокардами?

Фаддей Булгарин был виднейшим деятелем русской культуры, даровитым и плодовитым писателем - которому не повезло в том, что он принадлежал к литературно-журналистскому кругу, соперничавшему с кругом Пушкина, Дельвига, Вяземского и их друзей. Эти литераторы-аристократы с презрением относились к Булгарину, сомнительная сословная принадлежность которого ("неслужащий иностранец") давала повод для бесконечных и безнаказанных насмешек. К этому добавлялась служба Булгарина в наполеоновской армии - где он, кстати, был удостоен ордена Почетного Легиона за храбрость во время испанской кампании. Наполеону тогда служила масса польских шляхтичей, и многие из них впоследствии стали русскими офицерами или чиновниками. Сотрудничество Булгарина с русским правительством (в лице Бенкендорфа и др.) считалось им самим - и многими другими - делом чести и патриотическим долгом. Но это очень не нравилось Пушкину и его друзьям, считавшим, что Булгарин и Греч используют связи в правительственных кругах для продвижения своих литературных и коммерческих интересов. Вот и наградил Александр Сергеевич литературного соперника обидным прозвищем "Видок Фиглярин". Вообще "солнце русской поэзии" за словом в карман не лезло, когда дело касалось соперников - хоть литературных, хоть романтических. Выдающегося военного и государственного деятеля, отважного и благородного М.С. Воронцова окрестил "полу-подлецом"...

А.С. Эпов был капитаном парохода, а не жандармского управления - там капитанов не бывало, а были ротмистры.

Можно обратиться в ГАРФ, на их сайте есть форма для получения архивной справки о награждении государственными наградами СССР. Можно полистать областную и районную газеты той местности, где он жил и работал после войны. Награждение вет. врача орденом Ленина наверняка не обошлось без публикации выписки из указа и/или заметки о "трудовом подвиге" награжденного.