Из архива Кубанского Атамана генерала Науменко

[Павел Стрелянов /К/]

Последнее празднование Тифлисского ВУ. Слева направо корпусник полк. В.К.Цешке, корпусник полк. М.Ф.Савельев, ген. З.А.Мартынов, Савельева, корпусник полк. И.П.Севрин и п/полк. П.М.Ткаченко. Белград, 21 нояб. 1939 г.                                       /РК разн/

Савельев Михаил Федорович (1891–1956), Тифлисское ВУ 1913, капитан. В Добровольческой армии, первопоходник в 4-й роте Офицерского полка, с 1919 командир 3-го Марковского полка, полковник. В Русском Корпусе во 2-м полку.

Севрин Иван Петрович (1888–1944), из крестьян Уфимской губ., Тифлисское ВУ 1910, начальник пулемет. команды 221-го пех. Рославльского полка. Во ВСЮР и Русской Армии полковник. В Русском Корпусе окт. 1941 командир 4-й роты, янв. 1944 командир 1-го батальона 2-го полка, убит на Дунае у Градиште 9 окт. 1944 г.

 

[Павел Стрелянов /К/]

Посыпались сотни предложений и остановились на том, чтобы группами по два-три человека ходить по этому огромному лагерю и незаметно подбирать то, что плохо лежит. Избегать столкновений, применения силы, и чтобы всё было шито-крыто. Создали три группы, и одну из них вёл я.

Решили действовать сразу, используя ночь как сообщницу, в расчёте на крепкий сон уставших людей. В помощь себе я взял Дьячка Петра, опытного, надёжного, а для силовой поддержки – расторопного Кордяка Василия. Этот силач и весельчак родом из Пензы стоил троих.

Одну группу вёл Родзянко Олег (из того семейства Родзянко, которое играло какую-то политическую роль до революции и в начале её)*. Олег был не то сыном, не то внуком одного из них. Вторую группу вёл Эллерт Ян. Готовясь к ночному поиску, я, проходя мимо одной палатки, краем уха услыхал, как один боец рассказывал своим друзьям о том, что снова будет война, но тогда будут брать только бойцов с хорошими пятками, ибо у многих это слабое место. Не про Ахиллесову ли пяту слыхал? Да не понял.

У меня с моими молодцами всё шло гладко. Там взять пулемёт, прислонённый к дереву, и закинуть его за плечо, тут взять пару новейших автоматов, и так шли потихоньку по лагерю, снабжая себя. Нагрузившись, шли к нашей стоянке и сдавали в палатку взводных командиров, а они сразу распределяли, что для пулемётчиков, а что для унтер-офицеров. Я лично дал Коле Морозову новейший «шмайссер», модель 1943-1944 года, уж очень просил он, чтоб я не забыл его. Отыскал я его и вручил, к великой его радости.

Группы Эллерта и Родзянко действовали хорошо. И так продолжалось почти всю ночь. Всхрапнув пару часиков до подъёма, после поверки пошли узнавать результаты нашего ночного «набега».

---------------------------------------------------------------------------

*Михаил Владимирович Родзянко (1859—1924) — русский политический деятель, лидер партии «Союз 17 октября» (октябристов). Председатель Государственной думы третьего и четвёртого созывов. Один из лидеров Февральской революции 1917 года, в ходе которой возглавил Временный комитет Государственной Думы. 

 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Родзянко Олег Михайлович (1923 – 2013), 1-я Русско-сербская гимназия 1942. В Русском Корпусе юнкер 1-й сотни 1-го полка, подпоручик 5-й роты 5-го полка (унтер-офицер) янв. 1945. С 1949 в США, умер в Наяке.      

 

[Павел Стрелянов /К/]

Оказалось, что все офицеры и унтер-офицеры получили автоматы, и каждое отделение имело по одному, а некоторые и по два пулемёта. Аслан уже не был единственным владельцем пулемёта 1942 года. Но, к сожалению, всего этого было недостаточно. Была большая нехватка лент к пулемётам и обойм к автоматам.

Комроты и Яков Александрович решили сделать инвентаризацию ротного имущества, и тут закипела работа для всех нас. Разобрали свои ранцы и шинели и отнесли временно в свои палатки. Разобрали боеприпасы и сложили в одну большую подводу. Разобрали ящики с продовольствием и снова сложили по порядку в подводы. Лопаты, кирки и прочий инструмент – в подводу.

Разобрав всё, сделали инвентаризацию, велели нести снова ранцы и шинели, чтобы уложить в особую подводу. Тут я воспользовался случаем уложить мою винтовку Маузера под ранцы и мои подсумки с патронами. Четыре года ходил я со своей винтовкой и не хотел расставаться с ней. Уж очень была она хороша.

Задымила наша ротная кухня, и любителей помогать кашеварам оказалось много. Голод не тётка! Вечерком решили идти на охоту, но только на ленты к пулемётам, обоймы для автоматов и патроны для них. В ту ночь пришлось нам туго. Лагерь кишел людьми, сидящими до поздней ночи за разговорами. А в час утра, придя, чтобы сдать улов, мы узнали, что две ночи нашей работы пошли насмарку. Продолжения войны нет! Это была злая утка-шутка для всех нас.

Утром будем проходить мост через Драву. Наш батальон идёт как последняя боевая часть корпуса. Рота лейтенанта Драценко идёт замыкающей, и унтер-офицер Олег Плескачёв идёт последним, «чтобы не было отставших». Разочарование для всех нас. Мечтам конец, а в душу вгрызается горечь действительности. Сдача оружия. Плен.

 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Полковник Б.В.Рябухин, ком. роты 3-го полка, на охоте            

Рябухин Борис Васильевич (1881–1969), Тифлисское ПЮУ, офицер 14-го гренад. Грузинского полка. В Великой войне Георгиевское оружие (24.01.1917), полковник, командир 35-го пех. Брянского полка. В 1918 в гетманской армии. В Добровольческой армии и ВСЮР, в Русской Армии в Марковской дивизии, Галлиполи. 1925 в Болгарии. В Русском Корпусе в 3-м полку, преподаватель Военно-училищных курсов, 1945 командир взвода в 1-й роте Запасного батальона. Умер в Ментоне (Франция).     

 

[Павел Стрелянов /К/]

Стою у входа на мост и пропускаю последние ряды нашего батальона. Проезжают, скрипя, подводы нашего обоза, и, дребезжа посудой, движется походная кухня. Скорым шагом идёт замешкавшийся Субботин Павел со своими бойцами и мулами, гружёнными бомбомётами и пулемётами. Проходят, бойцы здороваются, я их не видел со времён Вучег Хума, проходят мулы, позвякивая амуницией, а сзади идёт Павло с сердитым лицом.

«Что случилось, мой друг?» – спрашиваю, здороваясь. «Что случилось! Портсигар потерял, без табака остался!» Предлагаю ему мои папиросы, и мы вместе идём к мосту. За ним из наших никто уже не шёл, он был последним. Входим на мост через Драву, отблески солнца на воде режут глаза. На том берегу стоят-сторожат чёрные кузова английских танков. То там, то сям маячат, переходя с места на место, фигуры английских солдат.

А по дороге, поднимаясь вверх, идёт, извивается колонна сдающихся войск. Бойцы подгоняют мулов, Субботин и я идём последними, мул перед нами нагружен бомбомётом и гранатами и идёт медленно, и Павло, чтобы его подбодрить, бьёт его по заду прикладом автомата. Затвор, срываясь с предохранителя, даёт короткую очередь выстрелов. Субботин оглядывается назад, я тоже, и оба замечаем, что никто из этой массы народа на этом и на другом берегу не обратил на нас никакого внимания. Я, смеясь, обращаюсь к Субботину: «Поздравляю тебя, мой друг! Ты дал последние выстрелы Русского Корпуса!» Так оно и было.

Прошли мост, я оставляю Субботина и стараюсь догнать нашу роту. Догнав, остаюсь с последним взводом. Подходим к месту сдачи оружия. Бойцы кладут свои винтовки, автоматы, пулемёты поверх огромной груды уже сданного оружия, и я, сняв с пояса кобуру с парабеллумом, кладу его рядом, мысленно прощаясь с ним.

На душе гнёт, рухнули надежды на спасение России от коммунизма, неизвестность будущего и сама действительность плена тяжко отозвались во мне. Вижу вдали, в начале колонны нашей роты, лейтенанта Драценко верхом на коне. Рота идёт вперемежку с подводами нашего обоза. Иду, ухватившись за борт подводы, и чувствую, как я устал. Горечь поражения, две ночи не спал, перевооружая роту, и осознав, что труд мой и друзей пошёл насмарку, я сник духом.  И в первый раз за все четыре года моей службы я сел на подводу рядом с возницей и уснул.

 

[Павел Стрелянов /К/]

Часовой в югославянской форме у казарм

 

[Michail_SVPO]

В 21.01.2024 в 02:26, Павел Стрелянов /К/ сказал:

 

«... Говорю про автоматы русские, Калашникова и Шпагина, и немецкие «шмайссеры» 1943-1944 года». Ян замолк и сел под общие возгласы одобрения. Драценко машет рукой, прося тишины. С трудом её добившись, продолжает: «Так вот, что нам нужно делать, чтобы достать его, где взять это вооружение? К кому обратиться?» 

 

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

*Цитата из 1-го псалма: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых».

**Эллерт Ян Янович (1898–1989) – в Русской Армии корнет 1-го улан. Петроградского полка. В Русском Корпусе во 2-м, затем в 4-м и 5-м полках.

 

В качестве уточнения: автоматов Калашникова в это время еще не было.

[Павел Стрелянов /К/]

6 часов назад, Michail_SVPO сказал:

В качестве уточнения: автоматов Калашникова в это время еще не было.

Да, конечно, автор ошибся, а я не досмотрел. 

[Павел Стрелянов /К/]

Сколько времени я спал, не знаю. Чувствую сквозь сон, что кто-то теребит меня за штанину. С трудом открываю глаза. Рядом с подводой, держась за её борт, идёт молоденький солдат-англичанин. Он с любопытством смотрит на меня и, увидев, что я проснулся, указывает на бинокль, висящий на моей шее, и даёт понять, что я должен отдать его как часть снаряжения немецкой армии.

Всё это молча, без слов. Ведь для него это трофей. И надоумил меня Господь Бог сказать ему: «Von Vater!»*. И он, изумлённо повторив «Von Vater??», разочарованно посмотрел на меня и отстал. Возница, человек пожилой, бывший боец, повидавший виды, угрюмо посмотрел на меня из-под своих седых бровей и сказал: «Спрячь его, унтер, этот сосунок поверил, нарвёшься на другого, отберёт силой. Спрячь его пока в подводу». И я его послушал.

Интересно то, что никто из английских солдат ни разу не проверял содержимое наших подвод. Несколько винтовок, среди них и моя, лежащие в подводах, так и дошли до наших стоянок уже в плену. Сойдя с подводы, догоняю голову роты, где идёт моё отделение связи. Мне рассказывают новость, что английские солдаты отобрали часы с руки комроты. Ну и народец!

По обеим сторонам дороги, в лесу меж деревьев, изредка мелькают фигуры английских солдат, не то наблюдающих за нами, не то выбирающих очередную жертву, чтобы ограбить её. Мы шли ещё час-полтора, и вдруг как-то сразу расступился лес, и появилось перед нашими глазами огромное поле. Это был Виктринг. Как будто бы степь развернулась перед нами. А в поле, окутанном лёгкой дымкой, двигались, как муравьи, люди. С нашего расстояния они казались крохотными точками, но мере приближения вырастали на глазах. Лошади, подводы с поднятыми оглоблями, – на всём поле, насколько охватывал глаз, копошилась и шевелилась масса людей. И вспомнились мне строки из «Бородина» Лермонтова:

И вот нашли большое поле:

Есть разгуляться где на воле!

--------------------------------------------------------------------------------------

*От отца (нем.) 

 

[Павел Стрелянов /К/]

о. Вассиан 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Справа находилась площадка, возвышавшаяся над этим полем, и наша корпусная колонна, резко оторвавшись от других, хлынула потоком на эту возвышенность. А на ней уже стоят махальщики*, квартирьеры, крича и показывая, кому куда идти. «Такой-то батальон сюда, такая-то рота туда!» – планомерно устраивали они наш лагерь-бивак.

            И стал на том месте весь наш корпус, всеми своими полками, всем табором. Дали место нашему батальону, разбили мы его поротно, и долго бегал я с другими взводными и отделенными, измеряя шагами фронт роты и установки для палаток по три линии в глубину.

            Общий приказ гласил, чтобы мы устраивались на несколько дней, дав место поротно обозу и кухне. Закипела работа, нужно было установить плащ-палатки для каждого из нас, но порой несколько бойцов, соединив свои плащи, делали палатку на трёх-четырёх человек.

            Спустя два или три часа после нашего прихода на стоянку мы начали замечать шныряющих по лагерю неизвестных людей, одетых кто в штатское, а кто в незнакомую нам форму. Вид у них был подозрительный, с бегающими по сторонам глазами, они прощупывали бойцов, приставали к ним с разговорами, но встреч с офицерами или унтерами избегали. Мы стали следить за ними и, расспрашивая бойцов, о чём речь шла, узнали, что чужаки интересовались, какая это часть и не хотели бы бойцы вернуться на родину. Густо запахло «красным». Мы всячески старались оттеснить их, но, как говорится, мы их в дверь, они – в окно.

Задымили кухни, и под вечер, часиков в пять, все устроились и должную честь воздали трудам наших кашеваров. Сообщено было по всему батальону (я думаю, и по корпусу), что порядок жизни не изменяется и ведётся по нашему военному уставу. Назначены были дежурные офицеры по батальону и по ротам, дежурные унтер-офицеры поротно, назначены дневальные, следящие за порядком, и так потекла наша новая жизнь, но уже без оружия.

-------------------------------------------------------------------------------------------

*Махальщик (жарг.) – регулировщик движения воинских частей.

[Павел Стрелянов /К/]

Лагерь в Виктринге, 1945 г. 

 

[Conell]

8 часов назад, Павел Стрелянов /К/ сказал:

о. Вассиан 

 

Вообще то раньше по тексту о.Вассианом был, тот, кто на фото ниже справа...??? По-моему абсолютно разные люди ?

[Павел Стрелянов /К/]

15 часов назад, Conell сказал:

Вообще то раньше по тексту о.Вассианом был, тот, кто на фото ниже справа...??? По-моему абсолютно разные люди ?

Да, с первым фото, видимо, ошибся. Спасибо, Сергей. 

[Павел Стрелянов /К/]

Наступает вечер. На линейке стоит рота, идёт перекличка, и радостно слышать бодрые голоса бойцов, отвечающих: «Здесь!» Значит, не пали духом. Невдалеке появляется фигура комроты, громко раздаётся команда: «Рота-а-а!!! Смирно! Равнение направо!» – и дежурный офицер, печатая шаг, подходит к командиру роты и рапортует.

Нараспев звучит на вечерней заре команда: «Слушай!! На молитву-у-у шапки-и-и долой!!» Обнажаются головы, и ветерок играет прядями волос, и возносятся ввысь, к Творцу, наши надежды и упования: «Отче наш, иже еси на Небесех!» И чувствуешь, что рота дышит и живёт, как единый человек, вкладывая душу в молитву, уповая на волю Его.

И по полю, среди полотняного города, в дыме костров, в румянце вечерней зари, переливается песня молитвы, повторяемая перекатами другими частями. А ночью рыщут между палаток вооружённые люди, присаживаются к бойцам у костров и разлагают своими словами это единое целое, это братство, созданное на крови павших друзей, разлагают связь людей, переживших вместе тяжесть походов, голод, холод, и сеют раздор, разлагая дружбу и дисциплину.

Терпеливо снесли мы пару ночей, просили их оставить нас в покое, но, видя, что слова не помогают убедить их, мы молча, понимая друг друга, позволили действовать озлобленным людям. И ловили их за палатками, среди проходов, и били беспощадно. Особенно охотились на них буковинцы и бессарабцы. Видно, мстили за что-то и не прощали. Поймав чужаков, валили наземь и тыкали их лицом вниз во что ни попадя, а после, ухватив за волосы, поднимали им головы и снова били их, до крови, до неузнаваемости, рыча от заливающего душу гнева. А потом стаскивали их, без сознания, в ближайший лесок. И так встречали мы визитёров и провожали несколько ночей подряд, и отучили, бросили они навещать нас. Прослыли мы негостеприимными.

 

[Павел Стрелянов /К/]

Построение чинов Русского Корпуса

 

[Павел Стрелянов /К/]

Но что-то всё-таки случилось, проникли в головы некоторых тленные речи, в которых обещалось прощение при возвращении на родину и предлагалось уйти в особый лагерь для возвращенцев. Наиболее сильно поддавались на эти лукавые речи русские из разных городов России, особенно из Одессы. И на вечерних перекличках вместо бодрого возгласа «здесь!» мы слушали тишину, или другой голос отвечал: «Отбыл».

Простояли так несколько дней. Эти странные люди перестали нас навещать по ночам, зная, что их ждёт во тьме ночной, но зато удвоили силы днём и, стоя группами по три-четыре человека, явно, уже не скрываясь, зазывали бойцов на разговоры. Аслан и Хаджибекир исчезли, не попрощавшись, в одну из ночей, наверное, ушли в лагерь кавказцев, они, по слухам, стояли в том же поле. Мы, младший командный состав, старались занять бойцов, отвлечь их от зазорных речей, но сама обстановка не давала нам возможности успешно бороться со злом.

Прощаясь и не прощаясь, днём или ночью, уходили русские люди, бывшие граждане Советского Союза, полные страха перед будущим, в лагерь возвращенцев, надеясь на великое прощение, что обещали им. В один прекрасный вечер пришло сообщение, что мы должны приготовиться к завтрашнему походу, ибо корпус меняет стоянку по приказанию английского командования.

Утро, колонна наша стоит в ожидании приказа двигаться. Возглавляет колонну английский танк, а несколько других стоят в сторонке, видно, будут сопровождать, чтоб не сбежали. Наконец, двинулись, голова колонны идёт за танком, который указывает дорогу на наши «новые квартиры». Спускаясь с нашей возвышенности в долину, мы видим повисших на остатках придорожных заборов зрителей – группу «возвращенцев», грязной площадной бранью поливающих нас на все лады. И среди них – много знакомых лиц, это бойцы, прожившие вместе с нами пару лет.

А за ними стояли незнакомые люди в штатском или в форме, слушавшие и наблюдавшие, как ругают нас их хорошо науськанные «питомцы». Уже на поле примкнули к нам по бокам остальные танки, якобы охраняя нас, а сзади подъехал замыкающий.  Принял он на себя мою должность «чтобы не было отставших». Идём, солнышко припекает, чувствую, что начинаю сильно потеть, пыль клубится у ног, как в прошлые времена, и меня осеняет мысль: «А винтовка где?!» Привык я к моей хорошей спутнице за четыре года, а сейчас вот рукам пусто.

 

[Павел Стрелянов /К/]

Последние действия частей Русского Корпуса в мае 1945 г.

 

[Павел Стрелянов /К/]

Друзья мои попутчики идут молча, у каждого свои думы, знать, невесёлые, как и у меня. А я мысленно всё время возвращаюсь к моменту ухода из лагеря Виктринг. Тяжёлое впечатление осталось от такого отношения к нам людей, прошедших с нами всю страду боёв, отступлений и опасностей нашей каждодневной жизни.

Они нас хаяли на все лады, как тявкающие дворняжки, готовые сразу кинуться прочь с поджатым хвостом, увидев замахнувшуюся руку. Одесситы, прошедшие у меня школу солдатской жизни, как Шакорьян и прочие, забравшись на поломанный забор и бесстыже глядя на нас, матерно ругались. И когда, не выдержав сраму, мы рванулись на них, бежали наглецы от нас во все лопатки. Бог им судья, а нам уж лучше быть подальше от такого сброда.

Уже больше часа идём, проходят перед взором лесистые холмы, покрытые весенней листвой, месяц май скоро кончится, и настанет хорошее лето. Долго идём, но закалка многолетняя сказывается, ноги легко несут отдохнувшее за эти дни тело, и трудности похода нам нипочём. Вскоре после холмов появились поля и левады с изумрудно-зелёной травой. Показались редкие кучки домов, разбросанных тут и там. А по обочинам дороги снова стоят махальные-квартирьеры и зазывают к себе. Значит пришли. Это было 18 мая 1945 года.

Все селения, виденные мною за эти четыре года походов по Сербии и Хорватии, в особенности по Сербии, резко отличались от здешних, куда мы только что пришли. Посёлок в Сербии, даже маленький, имел хотя бы пять-шесть хат, не считая служб.

А тут, недалеко друг от друга, на расстоянии двух-трёх километров, стоит пара домиков жилых, да плюс сараи. И у каждого своё название. Самое большое – в четыре жилых дома – называется Кляйн Санкт Файт, там расположился штаб Корпуса. А вокруг разбросаны в разных направлениях посёлки в два-три дома со службами и под разными именами: Тигринг, Нассвег, Михельсдорф и Фанинг.

 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Ротмистр А.Д.Михайлов, поручик П.А.Князев и поручик Н.В.Миловидов, в югославянской форме. Банница, 1942 г.  

Михайлов Анатолий Дмитриевич (1898–1965), во ВСЮР и Русской Армии, в штабе 1-й пех. дивизии в Галлиполи, штабс-ротмистр. В Русском Корпусе в батальоне «Белград», сен. 1942 командир взвода 4-го полка. Умер в Манчестере (Англия).

Князев Павел Александрович (1891–1965), поручик технических войск, во ВСЮР. В Русском Корпусе, с 1942 радист в роте связи штаба Корпуса. Умер в Нью-Йорке.

Миловидов Николай Васильевич (1894–1978), поручик инженерных войск, во ВСЮР. В Русском Корпусе, с 1942 радиомеханик службы связи штаба Корпуса. Умер в Нануэте.  

 

[Павел Стрелянов /К/]

А дома, сразу видно, зажиточные, чистенькие, беленькие и пахнущие уютом. Но нам, бойцам, уют не нужен. Была бы крыша над головой, вода да хлеба каравай, вот солдату и уют, и покой. Наш 4-й полк стал сплошным табором, как большая семья, в местечке Михельсдорф. Палатки поставили в одну линию, в несколько рядов. В большом добротном сарае расположился штаб нашего полка с полковником Эйхгольцем во главе. Остальные полки устроились в других местах.

И зажил наш корпус жизнью пленных, но без проволоки и часовых. Англичан мы не видели. Жизнь шла нормально, своим чередом, жизнь воинской части. С побудкой, утренней перекличкой и молитвой на вечерней заре. Ощущалась нехватка еды. Англичане выдавали провиант, но скудно. Приходилось изощряться, чтобы улучшить питание. Собирали щавель, крапиву в придачу к котлу. Тут нам пригодились наши запасы, приобретённые в дороге. Яков Александрович разумно решал вопросы нашего питания и берёг, насколько возможно, запасы на наше неизвестное будущее.

Прошёл слух, что англичане потребовали сдать всех мулов, находящихся у нас. Мулы, как и лошади, были на пастбище, за ними был уход, и наряды из рот стерегли их. Слух оказался верным, но не застал нас врасплох. Алексюк, бывший член моего «гусарского монастыря», был предупреждён мною, и однажды, тёмной ночью, мы, Дьячек, Алексюк да я, тайком сдали нашего верного мула одному зажиточному бауэру, то есть крестьянину. Сдать мы его сдали и получили в знак благодарности колбасы, смалец и сало. Продукты были разделены поровну на всех моих бывших гусар-монахов. Молча, всё шито-крыто.

Яков Александрович тоже не дремал, и в сговоре с Субботиным мы сдали англичанам на два мула меньше от тяжёлого взвода. Пару дней спустя рота ела мясо в обед несколько дней подряд. А мне Яков Александрович, под шумок, дал большой кус копчёного мяса, нежного, вкусного, и в ответ на мой вопросительный взгляд он приложил палец к губам и, усмехнувшись в усы, буркнул: «Мулятина!» 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Корпусники в отпуску. София, июль 1943 г. 

 

[axis88]

В 17.01.2024 в 00:32, Павел Стрелянов /К/ сказал:

Награждение генералом В.Э.Зборовским чинов Русского Корпуса

 

При всем уважении не очень это похоже на награждение, скорее встреча дорогого немецкого гостя

[Павел Стрелянов /К/]

3 часа назад, axis88 сказал:

При всем уважении не очень это похоже на награждение, скорее встреча дорогого немецкого гостя

За "дорогим, немецким гостем" в машине стоит адъютант комкора А.Раевский. Хотя, он может сопровождать немца... Пожалуй, Вы правы. Спасибо. 

[Павел Стрелянов /К/]

Лейтенант Драценко даёт мне задачу: составить новый список роты. Дело нетрудное, мне как развлечение, делать ведь нечего, кроме редких нарядов – дежурств по роте или по батальону.

СОСТАВ ТРЕТЬЕЙ РОТЫ ЧЕТВЁРТОГО ПОЛКА

12 июня 1945 года
 

Боевой состав

Офицеров       3

Унтер-офицеров         8

Бойцов 36

Всего              47

 

Хозяйственная часть

Офицеров       1

Унтер-офицеров         1

Бойцов 11

Всего              13

Сестёр милосердия     2

Приписаны к роте прибывшие беженцы:

Семья Груничевых-Голенищевых-Кутузовых, отец с супругой и сын Алексей.

[Павел Стрелянов /К/]

Лагерь Русского Корпуса, 1945 г. 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Англичане нас не тревожили, мы почти их не видели, за исключением приезда офицеров к командиру Корпуса по делам службы и связи. Даже больше того, говорили между нами, что разрешено двигаться в любую сторону, но не дальше чем на двадцать пять километров. Многие воспользовались этой льготой и удалялись разыскивать свои семьи в близстоящих лагерях.

            А некоторые на свой страх и риск, лесами и горами, тайно пробирались назад, к оставшимся в Югославии семействам. Бывали случаи, что человек уходил, а его семья, неизвестно как, приходила к нам в лагерь. Были обратные явления, возвращались, поджав хвосты, «возвращенцы». Убедившись, что им несдобровать, убегали из лагеря «радостного возвращения» и, блуждая по лесам, приходили к нам, как блудные сыновья.

            Но больше в части их не принимали, и жили они отдельно в созданном только для них Особом батальоне, получая от корпуса продукты питания. Пару раз появились вооружённые грабители, но, Слава Богу, всё обошлось благополучно, и после этого случая англичане выдали Корпусу винтовки Маузера для защиты. Наша рота получила 16 винтовок с патронами, и началась дневная и ночная караульная служба, как в старые времена.

В тот период несколько чинов корпуса, в которых артистическая натура сочеталась с предприимчивостью, сумели создать театр, привлёкший многих участников. Из четырёх полков было где набрать любителей этого дела. Одни – как художники-декораторы, другие – как артисты или певцы. Среди художников особенно выделялся Николай Николаевич Пупынин, а среди певцов – молодой, способнейший дирижёр Владимир Акиров. В шутку называли его «капельдудкой», но он не обижался. Он создал хор из тридцати человек, не уступающий знаменитому Жарову. Но это лишь моё субъективное мнение, не осудите!

 

[Павел Стрелянов /К/]

Свадьба В.Акирова, он рядом с невестой Юлией, слева его брат Николай (также корпусник).

Акиров Владимир Иванович (1919–1987), в эмиграции в Югославии, 1-я Русско-сербская гимназия 1935, студент Белградского университета, заместитель регента в Св.-Троицком храме в Белграде. В Русском Корпусе юнкер 1-й сотни 1-го полка, Военно-училищные курсы 1942, подпоручик, в транспортной роте штаба Корпуса (лейтенант). В лагере Келлерберг регент корпусного хора. В 1947 выехал в Венесуэлу, Валенсия, ветеринар, безработный, преподавал пение и игру на скрипке, регент в храме Свв. Апостолов Петра и Павла в Маракае, умер там же.  

 

[Conell]

Общий вид Тигринг (в замке сейчас Дом престарелых) и лагерный театр....

[Павел Стрелянов /К/]

17 часов назад, Conell сказал:

Общий вид Тигринг (в замке сейчас Дом престарелых) и лагерный театр....

Большое спасибо, Сергей. 

[Павел Стрелянов /К/]

Сама природа нам предоставила зрительный зал. Это был холм, который плавно спускался полукругом вниз, сужаясь к своему подножию. Как спинка хорошего, удобного кресла, только во много тысяч раз больше.

Внизу общими усилиями была сделана площадка, на ней поставили высокий помост, обшили его с трёх сторон стенками, с четвёртой повесили занавес, вот вам и театр! Под помостом были сооружены комнатушки для переодевания артистов. Это был замечательный природный зал с театром.

По воскресеньям после обеда там давали представления, и с большим успехом. Дамы (примкнувшие к своим мужьям, так как семейных оказалось много) очаровывали зрителей своим пением или игрой в представлениях.

Особенно славился хор Володи Акирова. Многие английские офицеры, будучи приглашены на наши спектакли, были очарованы хором Володи Акирова, и вскоре начали его приглашать в города, где стояли английские гарнизоны, конечно, с разрешения командира Корпуса.

Там он давал концерты, и его перехватывали из города в город. Как позже сам Володя мне рассказывал, эти поездки по городам в английской зоне были золотыми страницами его жизни. Как сыр в масле катался он с хором, жили припеваючи. Но он говорил, что для него материальная сторона не была интересна. Он жил хором, это было его детище, там он мог проявить себя как дирижёр, показать свой талант и знания. Он часто говорил: «У меня хор. Это много тел, но зато только одна душа!»