Из архива Кубанского Атамана генерала Науменко

[Павел Стрелянов /К/]

Засели мы в пустом вагоне того же состава, так и стоявшего на пути. В ту ночь, после чересчур сытного ужина, воодушевлённый душистым шнапсом, спросил я дядю Васю, откуда он знал, кому предложить соль. «Дом выглядел богаче других, больше шансов на успех», – ответил он. Позже он вдруг вскочил и ринулся к выходу из вагона, и, крикнув на ходу: «Упирает в лаву!», исчез в кустах. Да, ужин был жирноват для воинов, которые до того много дней постились. Мы не заметили, когда поезд двинулся на Загреб, так как к тому моменту крепко спали.

Загреб! Столица Хорватии всегда славилась чистотой и порядком. А ныне перед нашим взором, начиная с вокзала и дальше по улицам, – грязь вперемешку со снегом и мусором. Но никого это не смущает. Куда-то шагают колонны немецких войск. На тротуарах толпятся домобранцы с оружием и без оного, ходят без толку, глядя исподлобья, словно каторжники. И штатского народа полно, бродящего по магазинам, кофейням и кабакам. Несмотря на войну, Загреб оставался оживлённым городом.

Пройдя пару шагов по вокзалу, сталкиваемся лицом к лицу с Виктором Вучковичем*, юным сербом, поступившим в Корпус в самом его начале, в 1941 году. И вот он здесь, перед нами, в прекрасной шинели, хромовых сапогах, с лихо сдвинутой фуражкой и лейтенантскими погонами. Вот тебе и здрасьте! Когда же он успел? Обнимаемся. Я представил ему дядю Васю, а сам чувствую неловкость. Выглядим мы на его фоне как бродячие цыгане, увешанные торбами.

Но он, не смущаясь, завёл нас в кофейню, поил нас чаем с бисквитами (какая роскошь!) и рассказывал, что едет в Германию не то на курсы, не то по особым поручениям. Вполголоса поведал о тяжёлом положении на фронтах, поделился слухами о новом оружии, которое скоро пустят в ход. И тогда победа за нами. Слушали его, развесив уши, не зная, удивляться или смеяться.

Узнав, что мы только что с поезда и едем в наши части, Виктор уведомил нас, что поезд на Зворник будет только через два-три дня. «Будете искать ночлег?» – спросил он нас. Мы ответили, что да, будем. «Не трудитесь, друзья, я сейчас вас устрою!»

Недалеко отойдя от вокзала, вошли мы в большой дом, где Виктор постучал в дверь одной из квартир. Открыла нам дама, Вучкович заговорил с ней по-сербски, и она пригласила нас войти. Оказалась она черногоркой. Вучкович нас устроил на пару дней, расплатившись пачкой банкнот. На прощание, весело смеясь, он жал нам руки: «Пока, Олег, живы будем, не помрём!» И, махнув рукой, исчез. Спасибо ему! Но откуда у него такая уйма денег? Мой вопрос так и остался без ответа. С тех пор я его больше никогда не видел. Как в воду канул!

---------------------------------------------------------------------------------------------------------

*Вучкович Витомир (Виктор) Константинович – р. 1920 г., серб. В Русском Корпусе юнкер 3-й сотни 1-го батальона 1-го полка, подпоручик, унтер-офицерские курсы 1944, с мая 1944 в артвзводе того же полка (унтер-офицер), офицерские курсы сен. 1944 (лейтенант), перевелся в Сербский добровольческий корпус. После 1945 в США, умер в Чикаго 21 сен. 1995 г. 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Корпусник, серб В.Вучкович

 

[Павел Стрелянов /К/]

Милочка, сербская подруга мамы О. и Г. Плескачевых. Зайчар, 1935 г.

 

[Conell]

В 18.12.2023 в 01:03, Павел Стрелянов /К/ сказал:

Замок Храстовац, Словения. Наше закрытое учебное заведение 

 

Красота...

[Павел Стрелянов /К/]

8 часов назад, Conell сказал:

Красота...

Спасибо, Сергей. Действительно, вид с поля на замок на горке - очень красиво! 

[Павел Стрелянов /К/]

Хозяйка оказалась очень милой и устроила нас в одной из комнат. Отдохнули и к вечеру вышли погулять. Нашли, вернее, наткнулись на «Soldaten Heim», с огромным залом, битком набитым немцами, хорватами в немецкой форме («Чёртова дивизия») с нашитой шахматной доской на рукаве. Лётчики в своей голубоватой форме и грозные танкисты в чёрной. Все были тут, все налицо.

И многие были пьяны вдрызг, сидели, развалившись, на стульях и что-то дико кричали. Шум, гвалт. Дядя Вася посмотрел на эту картину и, с сожалением покачав седой головой, молвил: «Пир во время чумы». Мы едва пробились к стойке и заказали бутыль вина. Уселись, выпили и, оглушённые криком и гамом, вышли. Забрели в ресторанчик, заказали чевапчичи и ели, обильно запивая еду вином.

К ночи следующего дня дядя Вася сказал мне, что встретился с друзьями из своей роты и поедет дальше с ними. Ночью разделили мы наше добро и наутро распрощались. «Ни пуха тебе ни пера, Олег. Будь здоров и живи сто лет!». Обнялись, и он ушёл, увешанный сумками. Вот и снова я один. За эти дни я так привык к дяде Васе, что мне сразу как-то пусто стало.

Ночью, в «Soldaten Heim», я обменял мои ручные часы на новенький блестящий парабеллум P.08 в кобуре и две пачки патронов. Сглупил я, конечно, но что поделать, я обожаю оружие, и иметь парабеллум всегда было моей мечтой. 

 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Между боями. Русский офицер в югославянской форме. Воспоминания 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Громыхая, катит наш поезд в сторону Зворника. Состоит он исключительно из товарных вагонов, и в одном из них одиноко сижу я, глядя на мелькающие пейзажи. Холодно, ветер продувает насквозь и заставляет меня искать убежища в углу вагона.

На одной станции вдруг в вагон вскакивает воин с автоматом. Глядь – да это же Петя Гаттенбергер!* Обнимаемся. Я его давно не видел, со времён юнкерских рот. С сорок второго года, а сейчас сорок пятый идёт.

Уселись, и он, достав из полевой сумы свёрток, угощал меня козьим сыром с хлебом, и пока я ел, он путано рассказывал о своей жизни. О своих неудачах и накопившейся горечи. И я, слушая, болел душой за него, зная, что он всегда был хорошим другом и рубахой-парнем.

На одной из станций он сказал: «Мне пора!» и выпрыгнул из вагона, и долго на прощание он мне махал пилоткой, пока не скрылся с глаз. Через час я, не доезжая Зворника, спрыгнул на станции, указанной мне в качестве стоянки нашего батальона. Зашагав круто вверх, в горы, через пару километров я оказался в маленьком селе, где стояла наша рота. Я дома!

-----------------------------------------------------------------------------------------------   

*Гаттенбергер Петр Георгиевич – р. 11 янв. 1906 г., кадет Хабаровского КК. К 1925 в Шанхае, из 5-го класса переведен в Донской КК, затем из 7-го класса Крымского КК в Первый русский КК в Югославии, в пограничной страже, 1929–1933 в Белграде, вольноопределяющийся 4-го гус. Мариупольского полка, Военно-училищные курсы, корнет. В Русском Корпусе командир отделения 4-го взвода 1-й юнкерской роты 1-го полка, май 1944 в 11-й роте 2-го полка (лейтенант), затем в 5-м полку. После 1945 в США, 1976–1978 член редколлегии журнала «Наши Вести», умер в Сан-Франциско 14 фев. 1991 г. 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Генерал-майор В.Э.Зборовский вручает награду рядовому Русского Корпуса

 

[Павел Стрелянов /К/]

Молебен в 1-й Юнкерской роте. Служит священник 1-го Казачьего полка о. Ант. Медведев 

 

[Павел Стрелянов /К/]

И Россия – мать родная –

Почесть всем отдаст сполна.

Бой иной, пора иная,

Жизнь одна и смерть одна.

 

А.Т. Твардовский

 «Василий Тёркин»

 

Радостно меня встречает рота. От рукопожатий и медвежьих объятий ломит тело. Оставив пожитки во взводе, являюсь к лейтенанту Драценко*. Рапортую, что, мол, явился и рад стараться и служить. Он удивлённо приветствует меня, и по его виду догадываюсь, что он не ожидал моего возращения из отпуска. «Ну что ж, – говорит он мне, – принимайте снова взвод, Трушкевич вас осведомит обо всём новом и необходимом».

Налево кругом, и я исчезаю из его поля зрения. Володя Данненберг радостно обнимает: «С приездом тебя, дорогой Олег, но держи ухо востро, много перемен у нас, пережили много». Трушкевич, построив взвод, официально сдаёт мне командование оным. Видно, что это ему не по душе, чего он и не скрывает. Понимаю, но не разделяю. Я вожжи должен держать в своих руках.

Ночью сошлась наша компашка унтеров, кроме тех, что стояли на позиции в паре километров от нас. И начались рассказы о пережитом ротой во время моего отсутствия. Бои под Травником. Те слухи, которые нам передавали крестьяне, оправдались. Противник, те же партизаны, обученные, в форму одетые, перевооружённые, задал нашим тон. Одеты были в тёмно-зелёную, до черноты, форму. Действовали как регулярная армия.

Говорили крестьяне, что самые лучшие отряды были присланы из Италии, обученные и хорошо вооружённые, на помощь Тито в Сербию. Хорваты, усташи и домобраны, знали, что если попадут в плен, то пощады не будет. Изменив сербам, пошли с немцами, вырезая и убивая почти всех их на хорватской стороне. В страхе они по ночам оголяли фронт и убегали в тыл, вынуждая нас и немцев затыкать дыры собственной кровью. Днём их немцы загоняли назад, а ночью повторялось то же самое. Партизаны всегда действовали по сигналу трубы, и это так действовало на хорватов, что бегали они без оглядки. Партизаны хорошо действовали ночью. И туго нашим пришлось.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------

*Драценко Юрий (Георгий) Данилович – р. 10 июня 1917 г., в эмиграции в Югославии, Первый русский КК 1935, Югославская военная академия 1938 (артиллерия), подпоручик югославской армии. В Русском Корпусе в 1-м, 2-м полках, командир взвода 5-й роты 2-го батальона 5-го полка, офицерские курсы (лейтенант), с 22 дек. 1944 командир 3-й роты 4-го полка. После 1945 в США, сотрудник журнала «Наши Вести», умер в Хоуэлле 7 апр. 1991 г.

 

 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Перерыв между занятиями  

 

[Павел Стрелянов /К/]

Лейтенант Головко* с малым отрядом был окружён в монастыре, двое суток отбивал бешеные атаки красных. Пробился ночью сквозь партизан в лобовой атаке. Сдерживать фронт было трудно, и с боями отступали. Много наших убиты или ранены.

В одном из боёв, удерживая просочившегося противника, Костя Сафаревич, командовавший двумя пулемётами, был тяжело ранен. Осколок бомбометной гранаты отрезал ему ногу, которая осталась висеть на остатках сухожилий и кожи. И он, продолжая командовать огнём, отрезал ненужную ему больше ногу, не то ножом, не то штыком. Его пулемёты сбили противника и спасли положение.

Костю увезли в походный госпиталь. Коле Назимову оторвало снарядом голову. Скончался от тяжёлых ран генерал Зинкевич. И, теряя многих, отошли к Бусоваче и стали там крепко. После многих безумных атак, дорого им обошедшихся, партизаны выдохлись и отступили. «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать…»  Удержали мы Бусовачу и с ней дорогу отступления.

Грустно мне было. Многих из наших я знал хорошо, со многими дружил, а Костю Сафаревича уважал как друга, и было мне жаль, что не мог повидать его. Так мы с ним и не увиделись больше, ни брат его Александр, ни я. Слыхали, что якобы отправили его в госпиталь в Германию. Исчез человек, и осталась только добрая память о нём.

Мой взвод уже не тот, как будто подменили его. Во второй взвод отослали Дьячка Петра, по приказу командира роты, но, по слухам, по усиленной просьбе лейтенанта Дончука. Жаль мне, но что ж поделать, приказ есть приказ. Как же его Трушкевич не отстоял? Дьячек Пётр назначен командиром первого отделения, и он заслужил это. Бывший пограничник, разбитной и с умной головой. Он знал дисциплину и там её применять будет.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

*Головко Евгений Степанович – казак ККВ, в эмиграции в Югославии, Донской КК 1930, подпоручик югославской армии. В Русском Корпусе командир саперного взвода 4-го полка (лейтенант), ранен у Толовичи 21 фев. 1945. Умер в Каракасе (Венесуэла) сен. 1980 г.

 

[Павел Стрелянов /К/]

Разводящий караула генерал-майор В.Ф.Назимов. Служил в Русском Корпусе вместе с двумя сыновьями, Николаем (убит под Бусовачей 24 фев. 1945 г.) и Георгием. Все чины на фото в югославянской форме

Назимов Владимир Федорович – р. 1872 г., из дворян, сын генерал-майора, Пажеский корпус 1896, полковник гвардии. В Добровольческой армии дек. 1917 в Студенческом батальоне, первопоходник в Офицерском полку, во ВСЮР и Русской Армии в Марковской дивизии, генерал-майор, галлиполиец. Осенью 1925 в Марковском полку в Болгарии, затем в Югославии. В Русском Корпусе сен. 1941, фельдфебель. После 1945 в Германии, умер в Мюнхене 3 фев. 1949 г.   

 

[Павел Стрелянов /К/]

Генерал-майор М.М.Зинкевич (в югославянской форме) с молодежью Русского Корпуса; второй слева Е.Жаго                       

Жаго Евгений Владимирович – р. 3 дек. 1921 г. в Сербии, в эмиграции в Югославии, русская гимназия в Белграде. В Русском Корпусе юнкер 1-й сотни 1-го батальона 1-го полка, Военно-училищные курсы 1942, подпоручик, во 2-м батальоне 5-го полка. С 1944 по 1956 в советских лагерях, затем в Австрии, в США. Умер в Галфпорте, Флорида 11 окт. 2010 г. 

 

[Konstantin1976]

 

 

Изменено 22 декабря, 2023 пользователем Konstantin1976

[Павел Стрелянов /К/]

Ну, и... Пропагандистские картинки только не фашистов, а национал-социалистов. 

Науменко в черкеске, с орлом не ходил. Чем занималось ГУКВ? Ясно сказано в "Великом Предательстве". В строевом отношении Кубанский Атаман казаками не командовал.   

Не надо пытаться изо всех сил вызвать негодование к Науменко. Если бы за ним "что-то было", не стал бы его защищать по приезду а Америку адвокат-еврей и не оправдал бы его суд. Полностью. 

Все сказано в дневниковых материалах Атамана в этой теме, лучше почитайте, чем исходить...

Как и в интереснейших записках русского юноши, выросшего в эмиграции, о Русском Корпусе. 

Пытаюсь объяснить очевидное, свои взгляды не навязываю. Политическими дискуссиями не занимаюсь. 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Нюхом чую, что взвод довольно распущен, и это часто бывает после боёв. Но всегда командный состав старался подтянуть дисциплину и занять солдата. Решаю, что лучше всего установить режим дня, начиная с утренней зарядки, после завтрака – строевые, так с часик, затем чистка оружия, после обеда – беседы или лекции. За помощью обратился к командиру роты, чтобы лекции на разные темы могли нам читать офицеры, командиры других взводов: лейтенант Дончук и лейтенант Куропятник.

Обратился к другу моему Коле Морозову, чтобы обучил моих петь. Сам Коля певец, такая басина, что любо-дорого послушать. Конечно, не оперы, а так, новые солдатские строевые песни, частушки и прочее. Командир роты согласился поддержать мою идею, но с тем, чтобы я лично просил господ офицеров. Что я и сделал не мешкая. Просьба моя была принята хорошо, помощь мне обещали.

На первой утренней зарядке моему удивлению не было конца. В тот день лейтенант Куропятник читал лекцию, о чём, сейчас не помню. Командир роты занялся третьим взводом. Коля Морозов был нарасхват. К сожалению, это продолжалось недолго, война требовала своего, но всё это развеселило людей, особенно пение частушек с плясовой, заслуга Коли. Он поставил это дело мастерски. Взвод воспрял духом.

Всё шло своим чередом. Пополняли боевые запасы и, по мере возможности, поочередно, попарно отправлял я ребят вниз на дорогу, к князю Я.А. Амилахвари. Он их там осматривал и, как мог, менял разношенную обувь и рваные кителя. С запасами обуви и одежды у нас в батальоне дело очень хромало. Но попытка не пытка. Надеялся я много на Якова Александровича, он хозяйственный и запасливый.

Рапортую комроты лейтенанту Драценко о том, как и что во взводе, о принятых мерах, и чуть ли не слезно прошу, чтобы перевел он Трушкевича в один из других взводов. Подумав, сказал, что завтра ответит. Я взыграл духом, а на следующий день был огорошен его ответом: «Унтер-офицер Трушкевич остается при вашем взводе!» Сюрприз на все пять баллов!

 

[Павел Стрелянов /К/]

На занятиях

 

[Павел Стрелянов /К/]

Завтра моя очередь идти на позицию, сменить второй взвод на двое суток. Смена завтра утром, и мы готовимся. Получаю сигнальный револьвер и десяток патронов-ракет к нему, разных цветов: белый, зелёный, красный. Говорят мне, что эти ракеты – с парашютом, опускаются очень медленно, давая возможность хорошо обозреть местность. Утром на заре строится взвод. Зябко после тёплых хат. Двое остались на дежурстве, поддерживать чистоту в хатах и чистить двор. Трушкевича нет.

Я в хату, застаю его жующим что-то. «Вы почему не со взводом?!» Он мне в ответ: «Да я тут буду, с дежурными». Я вспыхиваю: «Унтер-офицер Трушкевич, даю вам пять минут на сборы, присоединитесь ко взводу и будете вести второе отделение!» И, круто повернувшись, я вышел. Через пару минут Трушкевич появился и, злобно глядя на меня, стал во главе второго отделения.

Лейтенант Дончук удивлённо смотрит на меня во время смены. «Откровенно говоря, не ждал увидеть вас, я думал, что вы не вернётесь», – и он дружески жмёт мне руку. Я шутливо отвечаю, что мне пришлось вернуться в поисках моей зубной щётки, которую я забыл захватить с собой. Смеёмся. «Как? Что случилось? И он здесь? – кивает Дончук в направлении Трушкевича. –  Первый раз я его на позиции вижу!»  Отвечаю: «Пора привыкать». Лейтенант Дончук провёл меня по позиции, указал на слабые участки и, как новоприбывшему, дал нужные советы. Вижу, как его взвод с ним во главе вьётся круто вниз и исчезает за первым поворотом.

Взвод в работе. Часть стрелков стоят на позиции как часовые. Пулемёты в своих гнёздах. Остальные устраивают бивак, костёр горит под котлом, варят обед. Многие пошли по дрова, запас большой нужен. Стоят несколько шалашей, сооружённых из веток. Сверху на них бойцы накидывают плащ-палатки, чтобы ветром не продувало, и от снега тож. Взвод здесь не в первый раз.

На мой вопрос, кто их вёл раньше сюда, ответили: «Да нас водил унтер-офицер Деглинг Владимир»*. Смотрю я на невдалеке стоящего Деглинга, занятого беседой с бойцами: детина невысокая, зато в плечах косая сажень. И думаю: «Сплоховал ты, Олег Николаевич, вот кому нужно было взвод дать в управление, когда ты уезжал». Жаль! Но дело-то поправимое! Посмотрим!

---------------------------------------------------------------------

*Деглинг Владимир Рудольфович – р. 27 дек. 1898 г., во ВСЮР и Русской Армии в Дроздовской дивизии, галлиполиец. Осенью 1925 штабс-капитан Дроздовского полка в Болгарии. В Русском Корпусе в 7-й роте 3-го полка, затем в 5-й роте 5-го полка (унтер-офицер). После 1945 в США, умер в Сан-Франциско 2 июня 1964 г.

 

[Павел Стрелянов /К/]

Юнкера 3-го полка в югославянской форме

 

[Павел Стрелянов /К/]

Рота снабжения Русского Корпуса. Сидят п/полк. Мирошниченко, поручик Князев. Рождество 7 янв. 1943 г.

Мирошниченко Александр Александрович – р. 7 апр. 1899 г., в Добровольческой армии и ВСЮР в 13-м пех. Белозерском полку, в Русской Армии, галлиполиец. Осенью 1925 в Алексеевском полку в Болгарии. В Русском Корпусе, с 15 фев. 1944 командир 11-й роты 5-го полка, с 26 окт. 1944 командир 7-й роты Сводного полка, с 3 мар. 1945 командир 2-го батальона 5-го полка, подполковник. После 1945 в Англии, председатель Манчестерского отдела СЧРК, умер там же 14/15 дек. 1966 г.

Князев Павел Александрович – р. 28 июня 1891 г., поручик технических войск, во ВСЮР. В эмиграции в Югославии. В Русском Корпусе, с 1942 радист в роте связи штаба Корпуса. После 1945 в США, умер в Нью-Йорке 6 авг. 1965 г.

 

[Павел Стрелянов /К/]

Алексюк за повара. Мул рассёдлан, стоит за шалашами, а провиант уже около костра. В обед – горячая пища, а ночью – сухой паёк, костров не будет. К нам идут гости. По тропе вверх, побрякивая снаряжением, карабкаются к нам нагруженные мулы, вереница бойцов, подгоняющая их, и раскрасневшийся от ходьбы в гору Павел Субботин. Я его с Чачака не видел. Обнимаемся. И он мне, ещё тяжело дыша от подъёма, объясняет, что назначен к нам на позицию. Идут якобы слухи, что партизаны опять ожили после боёв под Бусовачей и, зализав раны, снова лезут в драку. И его послали усилить наш взвод. Ну что ж, добро пожаловать! И он, отдохнув, ходит со мной по позиции и ищет место для двух станковых пулемётов и одного бомбомёта. Устроился, окопы вырыты, его бойцы после работы знакомятся с моими, зубоскалят. Они добавили свои продукты к нашим, так что обедаем вместе.

Ночь, назначены смены. Деглинг и я с Сохалостюком Ефимием дежурим по очереди, обходя позиции. Сменяем часовых. Нудно зудит ручной фонарик, освещая тропу. Холодно. Луны нет, только ясные звёзды нам мерцают. Вторая смена, нахохлившись, сидит группкой, ожидая смены, чтобы поспать. А третья храпит, завернувшись в шинели, в шалашах. И так всю ночь, смена идёт за сменой, тихо всё, спокойно. Трушкевич забился в один из шалашей, не двигается. Светает. Уже видны верхушки деревьев, ясней проступают очертания шалашей, отчётливей видны часовые.

И так прошли два дня и две ночи. А утром третьего дня вместо смены появляется Володя Данненберг с ординарцем: «Олег, приказ ротного, покидай позицию. Смены не будет. Рота идёт на следующую стоянку». И все мы довольны, опять будем в движении. Субботин Павлуша со своими бойцами грузит мулов, распекая ротозеев. Пошли.

 

 

[Павел Стрелянов /К/]

Конный взвод. Все чины в югославянской форме 

 

[Павел Стрелянов /К/]

По дороге Володя рассказывает новости. Наше дело дрянь. Отступаем дальше. Нажим противника к весне всё сильней, и нам нужно менять позицию для сохранения дороги отступления. Рота в сборе. Рапортую ротному, что прибыл и что всё в порядке. Субботин остаётся при роте. Будем вместе. Рота идёт вниз к станции, в расположение Я.А. Амилахвари. А он, осведомлённый заранее о нашем прибытии, встречает нас обедом. Он знает, что я вернулся из отпуска, и встречает меня с радостью.

В тот день мы стояли на отдыхе, ожидая приказа о движении. Кто нас заменил на позиции, не знаю. И на следующий день покатилась рота пешочком по дороге, параллельно железнодорожной, на свои новые позиции. Нас распыляют. Повзводно занимаем маленькие селения по правой и левой стороне дороги. Мой взвод – по левую сторону дороги, а третий – по правую. Второй взвод, лейтенанта Дончука, – в резерве при комроты. Субботин испарился, и вместо него появляется Шура Макухин с двумя пулемётами, но едва мы успеваем поздороваться, как его спешно отсылают дальше.

Мне назначено идти в Орчевичи, в трёх километрах от дороги. Десяток жалких хат. Населения очень мало. Мужчин угнали не то в домобраны, не то в партизаны. Детишки, парнишки да женщины. Патрулями по три бойца обыскиваем хаты, чтобы знать о жителях. Пара стариков из мужчин, и всё. Выбираю в стороне большую хату для взвода. Разговариваем с жителями о партизанах. Говорят, что тут их нет, не приходят. Патрули бродят весь день по дорожкам и тропинкам в направлении гор. Выслеживают. Ночью стягиваемся, одно отделение на постах, другое дежурит при свете плошки, а третье спит, похрапывает. И так всю ночь. Я мало сплю, обхожу посты и долго дежурю, клюя носом.

Проходят два дня, идём дальше. Занимаем Козиле. Всё та же картина. Жители здесь нас встречают лучше. Ядрёные бабёнки поят бойцов молоком, дают лепёшки с сыром. Ребята взыграли духом, и мне приходится говорить отделенным, чтобы смотрели в оба. Но носом чую, что отделенные смотрят в оба, но только на бабёнок. Днём делаю вид, что ничего не замечаю, зато ночью взвод, как на боевой, держу в кулаке. Опасаюсь большого гостеприимства.  

 

[Павел Стрелянов /К/]

Часовой на мосту

 

[Павел Стрелянов /К/]

Местные жители 

 

[Michail_SVPO]

В 08.12.2023 в 23:01, Павел Стрелянов /К/ сказал:

Гневные комментарии «редких бол…в» - по меткому определению админа Эдуарда Т., позабавили.

Если подробно оппонировать этим двум знатокам военной истории (первый набирается ума в википедии «в общих чертах») – места точно не хватит. Ну, как коротко рассказать им, для чего было создано ГУКВ и чем занималось Управление и сам В.Г.Науменко во время ВМВ? Естств, не для того, чтобы «убивать и наказывать свой народ». Для этого надо книги читать, а не советовать, как «проводятся научные изыскания». А то, что не издано и представляет значительный интерес – дневники Атамана, воспоминания русской молодежи в эмиграции и публикуется на нашем форуме (в нужном разделе). Для сведения оппонентов, ни Атаман, ни русские добровольцы никак не могли быть пособниками и предателями – Атаман никогда не служил красным, а молодежь по факту своего рождения. И любили Россию так, как пишут – здесь не соврешь.

Если бы оппоненты действительно читали что-либо о создании Русского Корпуса и чем сформирование его было вызвано – а именно, уничтожением белых русских юго-партизанами, когда русским головы отрезали, то, возможно, поняли бы, почему 16-летние записывались в Корпус наряду с отцами и дедами.

Пока сочинял ответ, 1-й оппонент, как сообщил Эдуард – «потерялся»…  

На него «молниеносно» (!) произвело впечатление - «вот в такой вот форме как на фото», он негодовал по этому поводу. Размещаю ссылку на статью «Униформа и награды Русского корпуса на Балканах 1941–1945», сс. 153-165:  

https://militaryconference.spb.ru/files/dress_2018.pdf

И если я в своих постах стараюсь не размещать фото чинов Корпуса со всей атрибутикой и оружием (дабы, не дразнить гусей, хотя снимки у нас часто из одного источника), то в данной статье на фотографиях все наглядно. Она в открытой печати. Никого не шокирует, поскольку это военная история в фотографиях.

Второму «восхищенному» оппоненту тоже отвечу, чуть позже.          

 

Извиняюсь конечно, но если подходить к вопросу обьективно, то части РК с успехом позволяли немцам высвободить необходимые силы из состава вермахта, которые воевали непосредственно с нашими дедами на Восточном фронте. К публикации сих воспоминаний отношусь нейтрально (это как читать воспоминания ветеранов вермахта, например, местами коробит, но интересно). Еще, позволю себе процитировать одного автора: "не для того Гитлер укладывал своих солдат, чтобы на завоеванной им Русской земле резвились кубанские да донские казачки". P/s Поразил кстати эпизод из этих воспоминаний, когда ветераны БД из числа РК, покончили жизнь самоубийством при отступлении - эти действительно поняли, что зашли в тупик и выхода нет.

[Павел Стрелянов /К/]

8 часов назад, Michail_SVPO сказал:

Извиняюсь конечно, но если подходить к вопросу обьективно, то части РК с успехом позволяли немцам высвободить необходимые силы из состава вермахта, которые воевали непосредственно с нашими дедами на Восточном фронте. К публикации сих воспоминаний отношусь нейтрально (это как читать воспоминания ветеранов вермахта, например, местами коробит, но интересно). Еще, позволю себе процитировать одного автора: "не для того Гитлер укладывал своих солдат, чтобы на завоеванной им Русской земле резвились кубанские да донские казачки". P/s Поразил кстати эпизод из этих воспоминаний, когда ветераны БД из числа РК, покончили жизнь самоубийством при отступлении - эти действительно поняли, что зашли в тупик и выхода нет.

Во всем существуют причинно-следственная части. То, что Вы пишите - это следствие событий ВМВ. А причина - почему и как русские оказались в РК - об этом писал чуть выше и, по-моему упоминал в дневниках Атамана. Свидетелем того, когда уже давно мирным русским и их друзьям сербам отрезали, как баранам, головы была и дочь Атамана. На чьей стороне нашим эмигрантам нужно было быть, задайте себе вопрос? Ну, хватит. Извините, сам нарушаю обещание не вести полит. дискуссий.       

[Павел Стрелянов /К/]

И снова дальше идём, держим путь-дорогу. Заходим в Кратину на три дня. Навещает нас верхом командир роты Драценко, с ним подвода. Дают нам сухой паёк и кое-что из продуктов. Пробыл он с нами полчаса, осмотрел окрестности, едет дальше, на правую сторону к другому взводу. И так путём-дорожкой дошли мы до Орлова Гнезда. И впрямь орлиное гнездо. На высокой горе, на самом верху большая площадь. На площади пять-шесть хат, больших, крепко деланных. И в какую сторону площадки ни пойдёшь, всё внизу у тебя как на ладони. Дорога, ведущая вверх, по которой мы пришли, ущелья и густые леса. И крепко мы там стали.

Вестовой, верхом, передаёт приказание разведать село (названия не помню), что расположено ниже нашего, в горах вдалеке. Решаю пойти на следующий день с отделением Деглинга. Он лучше всех вооружён, там Акушев Аслан со своим пулемётом 1942 года. Дороги мы не знаем, нам нужен проводник, его придётся разыскать. Под вечер стрелок, Берегой Яков*, привёл крестьянина, знающего дорогу. «Ты живёшь здесь?» Говорит, что да, живёт поблизости. «Ты нас можешь провести в то село?» Кивает согласно. Прошу Салкана Иллариона**, чтобы взял под стражу крестьянина и никуда не пускал до утра: «Приставь двух хлопцев, чтоб стерегли! Головой ответишь, если парень сбежит!» Салкан улыбается: «Я его к себе привяжу, не уйдёт!»

В тот вечер перепуганного крестьянина накормили и спать уложили. А по нужде ночью его, привязанного за пояс верёвкой, Брага Георгий*** да Хабюк Иван**** водили, чтоб не убежал. Когда один из недалёких хлопцев спросил, почему мы его держим, я ответил, что если упустим его, то через два часа все в окрестностях будут знать, куда мы идём в разведку, и весьма возможно, сообщат куда нужно. Бережёного и Бог бережёт.

Рано на заре выступаем. Красное зарево поднимающегося солнца бьёт в глаза. Сверху видно, как туман стелется по долине, видны только верхушки деревьев. Нас девять человек, я да связной мой Иванов Никита, он держит на привязи крестьянина, командир отделения Деглинг Владимир и шесть бойцов. Тропинка вьётся в густом лесу. Впереди, метрах в тридцати, двое разведчиков мелькают среди деревьев. Тишина полная, слышен только шелест сухих листьев под ногами. Месяц март, весна ранняя. Снег давно сошёл. Свежо в лесу, зябко. Но движение согревает нас. Уже час, как идём. Крестьянин останавливается, подхожу к нему. «Сейчас село будет», – шепчет он мне. Деревья стали реже, и вдруг лес кончился, и мы оказались на опушке.

--------------------------------------------------------------------------------------------

*Берегой Яков – в Русском Корпусе ефрейтор 5-й роты 5-го полка на янв. 1945 г.

**Салкан Илларион – в Русском Корпусе в 5-й роте 5-го полка (ефрейтор) на янв. 1945 г.

***Брага Георгий – в Русском Корпусе стрелок 5-й роты 5-го полка на янв. 1945 г.

****Хабюк Иван – в Русском Корпусе стрелок 5-й роты 5-го полка на янв. 1945 г.    

[Павел Стрелянов /К/]

Генерал Гонтарев дает приказания по охране ж-д моста

 

[Павел Стрелянов /К/]

Смотрим вниз на большую, ровную, как скатерть, долину, окружённую с трёх сторон лесом. В долине раскинулось село, хат так с пятнадцать, белёных, добротных. Дымок вьётся из труб, слышно мычание коров, блеяние овец и коз. Село просыпается, внизу двигаются люди. Смотрю в бинокль, сидя на земле, бойцы укрылись за кустами. Долго рассматриваем село, улочки, людей – нет ли вооружённых. Впиваюсь взглядом в опушки лесов, стоящих вокруг. Смотрю на дорогу, уходящую вдаль и исчезающую за бугром и большими заборами. Как будто всё спокойно.

Как будто всё хорошо. Будничный день села. Осматриваю группу мужчин, стоящих у околицы и мирно беседующих. Наконец решаю, что можно спускаться вниз. Встаю, и мы вереницей начинаем спускаться по тропе вниз. Из села нас заметили. Начался переполох, бабы заметались из хаты в хату, а группка мужчин у околицы осталась спокойно стоять и, подняв головы, рассматривать нас.

Подходим, здороваемся. Они отвечают спокойно, испуга в них не заметно. Моё знание сербского языка очень помогает. Крестьяне охотно рассказывают, что партизан здесь нет, что живут спокойно. Они с любопытством осматривают нас и впиваются взором в нашего проводника. Тот жмётся, видно, чувствует себя неловко. Крестьяне в один голос зазывают в хаты «на доручак», то есть на завтрак, «на вручу кайгану са сланином» – на горячую яичницу с салом. У меня, да и у моих ребят, слюна фонтаном забила. Один из крестьян побежал к хатам, а другие, увидев мою насторожённость, стали уверять меня, что он пошёл предупредить женщин, чтобы те принялись готовить еду.

Осторожность моя берёт своё, уж слишком они любезны, эти крестьяне. Отказываюсь от всего, прошу только, чтоб дали хлеба с салом и чесноком. А сам продолжаю расспрашивать. Мигнув Деглингу, прошу, чтобы поставил людей наблюдать за лесом и крайними хатами. Убежавший крестьянин возвращается к нам, неся несколько чутур, деревянных фляг, полных сливовицы. Пара женщин несут съестное, жуём, от водки отказываемся.