Русский флот

[SailingShips]

Вот открытка Издательства «Фототипiя Шереръ, Набгольцъ" и Ко»., где действительно «Петропавловск».

[SailingShips]

И 2 открытки того же издательства с «Полтавой».

[SailingShips]

P. S. Про «Полтаву» здесь уже писал DVJ, а кто расскажет про «Севастополь»?

[Александр Каменьков]

Точно - "Полтава"!

Дмитрий -

 

Изменено 19 февраля, 2007 пользователем Alix

[SailingShips]

Эскадренный броненосец (броненосный крейсер) «Ослябя».

 

Технические данные:

Длина - 132,4 м. Ширина - 21,8 м. Осадка - 7,9 м.

Водоизмещение - 12674 т.

Мощность механизмов - 14500 лс. Скорость - 18 уз.

Вооружение - 4- 254 мм, 11- 152 мм, 20- 75 мм, 20- 47 мм, 8- 37 мм, 2-63 десантные пушки Барановского, 3 надводных торпедных аппарата (носовой и два бортовых) и 2 подводных бортовых.

Бронирование - 178-229 мм броневой пояс, 51-82 мм броневая палуба, 229 мм башни, 152 мм боевая рубка, 51-127 мм казематы

Экипаж - 769 человек

 

Эскадренный броненосец Ослябя был заложен 21 ноября 1896 года в Санкт-Петербурге на верфи «Новое Адмиралтейство», спущен на воду 27 октября 1898 года. 4 июля 1903 года броненосец официально вошел в строй. Назван так в честь героя Куликовской битвы – монаха-воина Троице-Сергиева монастыря Андрея (Радиона) Осляби, причисленного к лику святых.

2 октября 1904 года в составе 2-го эшелона 2-ой Тихоокеанской эскадры броненосец навсегда покинул Либаву - последний русский порт. Командовал броненосцем капитан 1 -го ранга В.И.Бэр. Он же принял командование вторым броненосным отрядом после смерти младшего флагмана контр-адмирала Фелькерзама, скончавшегося от болезни в апреле 1905 года.

14 мая 1905 года русская эскадра вошла в Цусимский пролив. В 6 часов 45 минут утра справа показался японский крейсер "Идзуми". а в 13 часов 30 минут - главные силы японского флота, ведомые японским адмиралом Хейхатиро Того на флагманском броненосце "Микаса". Японская эскадра двигалась навстречу кильватерной колонной с левой стороны.

В 13 часов 30 минут 1-ый броненосный отряд повернул влево, пытаясь занять место в голове колонны. Но из-за стратегической ошибки командующего русской эскадрой З. П. Рожественского на флагманском броненосце "Князь Суворов", в 13 часов 50 минут "Ослябя" для предотвращения навала на броненосец "Орел" застопорил ход.

Японская эскадра на расстоянии 38 кабельтовых, сделав поворот на обратный курс, открыла огонь по неподвижно стоящему броненосцу. Условия для обстрела "Ослябя" создались исключительно благоприятные. Каждый японский корабль, проходя точку поворота, осыпал броненосец лавиной горячего железа и огня.

Третий снаряд ударил в носовую часть броненосца по левому борту. Целиком вырвав левый клюз, он разворотил весь бак. Якорь вывалился за борт, и якорная цепь вытравилась вниз. К моменту, когда броненосец снова дал ход, он имел уже несколько пробоин в носовой части.

Вода стала заливать левый погреб шестидюймовых боеприпасов и подбашенное отделение десятидюймовой башни. Броненосец сел носом и получил крен на левый борт. Трюмные механики, пытаясь выровнять броненосец, затопили коридоры и патронные погреба по правому борту.

Градом снарядов была перебита главная электрическая магистраль. Сделав три выстрела, носовая башня перестала стрелять. Кроме того, в башню попало еще два снаряда крупного калибра. Взрывом башню выбило с катков и перекосило на бок. Крышу у башни сорвало, вся артиллерийская прислуга была ранена.

Верхний передний мостик был разбит, на нем полыхал пожар. Разорвавшийся около боевой рубки снаряд через прорези осыпал осколками находящихся в ней людей. Все верхние надстройки корабля были охвачены огнем. Прямым попаданием был разбит верхний носовой каземат 152 мм орудия. Броневая плита сползла вниз и выбила орудие с лафета. За 20 минут вся мелкая артиллерия по левому борту вышла из строя. От двух попаданий отвалилась броневая плита, и в это же место снова попал снаряд, проделав в борту огромную пробоину. Внутрь корабля хлынула вода, затопив угольную яму. Крен стал быстро увеличиваться. Он достиг 12 градусов, когда броненосец, сидя носом по самые клюзы, вышел из строя вправо. Спасти корабль было уже невозможно, и командир громко скомандовал всем спасаться, прыгать за борт. Теряя остойчивость, корабль валился на левый борт. Глубоко внизу, в котельных и машинных отделениях кочегары и машинисты оказались запертыми. Выходы были задраены тяжелыми броневыми крышками для защиты во время боя. Плоскость палубы стала почти вертикально. Трубы, лежавшие на воде, стлали густой черный дым, отравляя плавающих людей. Через несколько минут броненосец "Ослябя" перевернулся и, оседая носом, стал погружаться в море. Это произошло спустя 10 минут после того, как обреченный броненосец покинул строй. Механики и машинисты, в числе 200 человек, остались задраенными в своих отделениях. В 14 часов 45 минут над броненосцем "Ослябя" сомкнулись воды Японского моря. Он стал первой жертвой Цусимского побоища. Из экипажа "Ослябя" погибло и утонуло более 500 человек, в том числе и его командир В. И. Бэр. К месту гибели поспешили миноносцы "Буйный", "Быстрый", «Бравый», «Блестящий» и буксирный пароход «Свирь», подбирая спасшихся. Но японцы, как они это не раз делали в дальнейшем, открыли стрельбу по спасавшим людей кораблям. Миноносцы «Бравый» и «Блестящий» получили повреждения, причем последний потерял убитым своего командира А. С. Шамова. Всего было подобрано около 400 человек, но многие из них погибли в дальнейшем во время боя на борту принявшего их утром крейсера «Дмитрий Донской».

Броненосец «Ослябя» погиб так быстро, не имея при этом настоящих подводных пробоин, что в последствии стали выдвигаться различные версии его гибели: торпеды с японских крейсеров; японские мины; подрыв на собственной мине, вывалившейся через пробоину. Однако лучше всего объяснил гибель броненосца журнал "Морской сборник", который написал в 9 номере за 1905 год: "Броненосец «Ослябя», опрокинувшийся всего от двух 10-дюймовых снарядов, попавших в район ватерлинии, навсегда скрыл под водою позорные результаты многолетней постройки его Новым Адмиралтейством." Исключен из списков Российского флота 15 сентября 1905 года.

 

Однотипные корабли: «Пересвет» и «Победа».

 

Открытка Издания Н. Апостоли № 59 Типография Otto Leder, Германия.

Изменено 20 февраля, 2007 пользователем SailingShips

[SailingShips]

P.S. В июне 2006 г. два больших десантных корабля Тихоокеанского флота обрели имена. Вместо порядковых номеров теперь на их бортах красуются надписи "Ослябя" и "Пересвет"

[Александр Каменьков]

 

 

Т-во Голике и Вильборгъ 7 февраля 1903 г.

Изменено 19 февраля, 2007 пользователем Alix

[Александр Каменьков]

Тот же вид, что и первая открытка, но издание Т-ва Голике и Вильборга, 3 марта 1904 г.

[E-N-Ti]

Смерть Варяга...

[E-N-Ti]

Адресная сторона.

Изменено 21 февраля, 2007 пользователем E-N-Ti

[SailingShips]

Как выясняется, на открытках Апостоли ошибок было предостаточно. Причём порой они делались сознательно. Нет нужного изображения – подпишем однотипный и т. д.

 

Вот загадка из трёх открыток. На всех изображены эскадренные броненосцы типа «Бородино». Но только на одной подпись соответствует действительности.

 

Первая открытка:

[SailingShips]

Вторая:

[SailingShips]

Третья:

Подсказка: Все три корабля участвовали в Цусимском сражении.

 

Все три открытки издания Ледера.

[rspc]

QUOTE (SailingShips @ Mar 4 2007, 05:30 PM)

Третья: Подсказка: Все три корабля участвовали в Цусимском сражении. Все три открытки издания Ледера.

По- моему: Суворов, Орел, Александр - сверху вниз.

Здесь интересно другое - у меня с негатива Орла два других номера:

131 в Суворов и 131 b Орел

 

Верхний 130 не в обмене?

Изменено 4 марта, 2007 пользователем rspc

[Александр Каменьков]

Я тоже думаю - Суворов, Орел, Александр lll

[SailingShips]

QUOTE (rspc @ Mar 4 2007, 06:26 PM)

По- моему: Суворов, Орел, Александр - сверху вниз. Здесь интересно другое - у меня с негатива Орла два других номера: 131 в Суворов и 131 b Орел Верхний 130 не в обмене?

Да, корабли именно в этой последовательности, истории выложу позже.

 

131 в Суворов и 131 b Орел - выставте, пожалуйста изображения, коль есть. Кстати выставил таблицу по открыткам Апостоли в соответствующем форуме, полюбопытствуйте.

 

Верхний 130 у меня в коллекции.

Изменено 4 марта, 2007 пользователем SailingShips

[rspc]

№131 Суворов

[rspc]

Госпитальный Орел

[Александр Каменьков]

Броненосец "Севастополь"

 

Водоизмещение - 11 500 т

Мощность машин - 9368 л. с.

Скорость - 16,41 узл., запас угля - до 1050 т, дальность плавания - 3050 миль (на 10 узл.)

Бронирование - пояс 368—254 мм, казематы - 127 мм, башни главного калибра - 254 мм, башни среднего калибра - 152 мм, палуба 76—51 мм, рубка -229 мм.

Вооружение - 4х305 мм, 12х152 мм, 12х47 мм, 28х37-мм пушек, 6 ТА 381 мм

Экипаж - 26 офицеров, 605 - 625 унтер-офицеров и матросов

 

 

Заложен 07.05.1892 г. на эллинге Галерного о-вка в СПб, вступил в строй в 1898 г., 01.02.1892 переквалифицирован в эскадренный броненосец.

Учавствовал в Русско - Японской войне.

 

Статья большая, но интересная.

 

Н.О. фон Эссен.

Краткий очерк деятельности флота в Порт-Артуре; Служба эскадренного броненосца "Севастополь".

 

Эскадренный броненосец «Севастополь», один из числа трех од­нотипных («Петропавловск», «Полтава» и «Севастополь») кораблей, построен в Санкт-Петербурге в Новом Адмиралтействе. По типу бронирования «Севастополь» нельзя считать вполне современным, так как у него оконечности вовсе не защищены. Личный состав броненосца, по комплекту, состоял из 21 офицера и 622 нижних чинов. Командовал броненосцем перед началом военных действий и при начале их ныне покойный капитан 1 ранга Чернышев, при­нявший корабль в ноябре 1903 г.

 

Состояние корабля осенью 1903 года было далеко не исправ­ное — машина, сильно разболтавшаяся вследствие несколько непра­вильной сборки её, на ходу производила сильный стук, параллели настолько задраны, что явилась необходимость их замены. Работа эта требовала много времени, а так как вследствие ожидания разрыва отношений с Японией от судов эскадры требовалась постоянная 24-часовая готовность, то разрешено было производить исправление машин броненосца поочередно. Таким образом, до начала военных действий была перебрана только левая машина.

 

Кроме того, во время работ по исправлению машин потребова­лось послать в Сеул морской десант из Порт-Артура для защиты нашего посольства, и этот десант, ввиду неготовности «Севастополя» к плаванию, был взят целиком с этого броненосца, а ушедшую команду заменили новобранцами, что, конечно, невыгодным образом отразилось на боевой готовности корабля.

 

К началу военных действий, т.е. к 26 января 1904 года, ис­правление левой машины броненосца закончили, и корабль вместе с остальными судами нашей эскадры в ночь с 26-го на 27 января, во время минной атаки, находился на порт-артурском рейде и при­нимал участие в бою с японским флотом 27 января. В этом бою повреждения корабля были самые ничтожные.

 

28 января броненосец вместе с остальными судами эскадры вошел в гавань, вход в которую был наполовину загражден повреж­денным при минной атаке «Ретвизаном», ставшим на мель поперек прохода. Положение «Ретвизана» на мели в проходе лишало наши броненосцы возможности проявить какую-либо деятельность. Сле­дует заметить, что выход из порт-артурских гаваней для судов боль­шого углубления возможен только при высокой воде, зависящей от приливов и отливов. Проход, соединяющий внутренний рейд с на­ружным, вообще весьма узкий, был еще более сужен стоящим на мели «Ретвизаном», и случись в проходе еще авария — сообщение с морем внутреннего рейда было бы совершенно прекращено. «Ретвизан» был снят с мели и введен на внутренний рейд только в конце февраля месяца, по приезде в Артур командующего флотом вице-адмирала С. О. Макарова. В течение всего этого времени японцы производили попытки заградить вход в Артур затапливанием паро­ходов на фарватере, но попытка эта не увенчалась успехом, хотя один из пароходов-брандеров дошел почти до «Ретвизана», разбив­шись об утес у самого прохода.

 

С приездом в Артур вице-адмирала Макарова, после снятия с мели «Ретвизана», все суда эскадры стали чаще выходить на рейд как навстречу появлявшемуся для бомбардировок японскому флоту, так и с целью практики маневрирования для боевой подготовки эскадры. В один из таких выходов, во время маневрирования, про­изошло столкновение «Севастополя» с шедшим ему в кильватер эскадренным броненосцем «Пересвет». Таран «Пересвета», прочертив по правому борту «Севастополя», повредил подводную обшивку и погнул лопасти правого винта. После этого случая, главным образом вследствие повреждения винта, ход «Севастополя» не превышал 10-узловой скорости. В таком положении находился броненосец, когда 16 марта 1904 года по приказу адмирала Макарова я принял «Се­вастополь» в свое командование. Перед этим назначением я коман­довал крейсером «Новик», и, признаться, принимать броненосец, притом еще в достаточной степени искалеченный, мне было далеко не по сердцу.

 

Привыкнув на легком быстроходном крейсере к живой кипучей деятельности, требующей постоянного проявления личной инициа­тивы, я на командном мостике этого тихоходного колосса, связанного в своих движениях с остальными спутниками эскадры, чувствовал себя первое время далеко не по себе. «Севастополь», вследствие своего повреждения, был адмиралом Макаровым поставлен в хвост кильватерной колонны броненосцев. «Севастополь» нуждался в ис­правлении поврежденных лопастей винта, но так как порт-артурский док не мог вмещать в себе броненосцев, то, по мысли адмирала, приведенной в исполнение корабельным инженером Кутейниковым, для замены лопастей винта соорудили особый колокол-кессон. [...]

 

Адмирал Макаров очень интересовался предстоящей работой, равно как и сооружением кессона, но к исправлению «Севастополя» не разрешал приступать, не желая лишать эскадру на некоторое время боевой единицы.

 

14 марта произошла вторая попытка японцев заградить вход в артурскую гавань пароходами-брандерами. На этот раз одному из пароходов удалось затопить себя почти поперек прохода, чем выход был несколько сужен. Три парохода разбились под самой Золотой горой.

 

Чтобы на будущее время затруднить японцам выполнение их плана, адмирал Макаров решил устроить перед входом в порт-ар­турский внутренний рейд род брекватеров из затопленных парохо­дов. Для этой цели были взяты четыре парохода русско-китайского пароходства: «Харбин», «Хайлар», «Шилка» и «Эдуард Бари». Пер­вые два образовали наружный брекватер от Тигрового полуострова, а последние два — внутренний, около Золотой горы. Между пароходами «Шилка», «Эдуард Бари» и затонувшими брандерами у Золотой горы протянули стальные тросы. Впоследствии еще мористее этих брекватеров было поставлено минное заграждение инженер­ного ведомства на проводниках с берега, замыкаемое на ночь .

 

Началась бомбардировка Порт-Артура. Неприятельские корабли стреляли из-за Ляотешаня, вне обстрела наших батарей, перекидным огнём, корректируемым крейсером, державшимся вне выстрелов против входа во внутренний рейд. Японские броненосцы 12 и 26 февраля, пользуясь тем, что наши броненосцы из-за отлива не могли выйти из гавани, чтобы их отогнать, а наши береговые батареи не могли отвечать вследствие большой дальности,— громили безна­казанно город и гавань, причем были даже попадания в наши суда. Адмирал Макаров для воспрепятствования японскому флоту безна­казанно бомбардировать порт организовал перекидную стрельбу с наших броненосцев по невидимой для них цели. [...]

 

К кораблям проложили под водой телефонные кабели на цент­ральную станцию для переговоров с флагманским кораблем и на­блюдательными пунктами. Орудия устанавливались по направлению и углу возвышения с тем расчетом, чтобы снаряд попадал в середину квадрата, имеющего сторону 5 каб. Дальнейшая установка прово­дилась после корректирования с наблюдательного пункта. Угол воз­вышения давался по квадранту, а направление — углом поворота башни относительно диаметральной плоскости корабля, положение которой тоже определялось по карте визированием отдалённых пред­метов на берегу, обозначенных на карте.

 

Благодаря этой организации 9 марта, когда японцы снова подошли для бомбардировки порта и два броненосца стали за Ляотешанем и открыли огонь, наши суда, извещенные о месте нахождения не­приятеля по квадратам, начали стрелять. Стреляли и «Ретвизан», производивший исправление своих повреждений, и «Победа». После нескольких выстрелов с нашей стороны один наш снаряд попал в броненосец, и японцы поспешно удалились.

 

Впоследствии, во время осады Артура, перекидная стрельба с судов, стоящих в гавани, была организована по береговым районам на таких же началах. Энергичной и неутомимой деятельности ад­мирала Макарова положен был предел ужасным событием 3 1 мар­та — гибелью адмирала вместе с его флагманским броненосцем «Петропавловск».

 

Как было сказано выше, для охраны рейда ночью выводился под защитой брекватеров из затопленных пароходов дежурный крейсер I ранга. Адмирал Макаров опасался как брандеров, так и забрасы­вания рейда минами. Выходя с эскадрой на рейд, адмирал всегда посылал вперед нашей кильватерной колонны два минных крейсерас наведенными тралами (приспособлением для ловли брошенных неприятелем мин заграждения). Крейсера эти проходили линию ство­ра знаков на Перепелиной горе — обычный путь для судов, идущих к Артуру. Несколько выловленных мин убедили адмирала, что за­брасывание рейда минами практикуется нашим противником. В ночь с 30 на 31 марта дежурным крейсером стояла «Диана», на которой находился начальник отряда крейсеров контр-адмирал Рейценштейн. В эту ночь прибыл на крейсер сам командующий флотом. С вечера в море были высланы наши миноносцы, которым дали задачу про­браться к островам Эллиот, предполагаемому месту стоянки япон­ского флота, и произвести там разведку. Ночь была темная. Про­жекторы наши освещали водное пространство рейда. С «Дианы» были замечены в лучах прожекторов миноносцы, о чем доложено командующему флотом с просьбой разрешить стрелять, но адмирал, выйдя наверх, решил, что это наши миноносцы, отставшие от ми­ноносцев, посланных в экспедицию, и ожидающие рассвета, чтобы войти на рейд, а потому категорически запретил стрелять. Наутро, с рассветом, наши миноносцы вернулись из экспедиции, кроме «Страшного», отставшего от отряда и окруженного неприятельскими миноносцами. На помощь ему был выслан крейсер «Баян», поспевший только для спасения людей с потонувшего после боя «Страшного». «Баян» спасал людей, сражаясь с несколькими японскими крейсе­рами, прикрывавшими отступающие японские миноносцы.

 

Между тем вдали показался весь японский флот. Адмирал Ма­каров, пользуясь наступившим приливом, вышел ему навстречу для поддержки «Баяна» со своими броненосцами и крейсерами. Выход нашей эскадры был очень поспешным, вода еще не была достаточно высока, и «Пересвет», выходя, несколько задержался, коснувшись мели. «Севастополь» стоял в глубине Восточного бассейна* у южной стенки и в малую воду также сидел на мели. Дул очень сильный северный ветер, всё крепчавший и прижимавший «Севастополь» к пристани. Портовые баркасы, присланные для буксировки, с трудом справлялись с тяжелым броненосцем. Чтобы «Севастополю» получить свободу действий своими машинами, было необходимо перетащить его на середину бассейна.

 

Адмирал Макаров на «Петропавловске» успел выскочить на рейд первым, за ним следом вышли «Полтава», «Победа» и крейсера. Японцы открыли по нашим судам огонь. Адмирал Макаров сигналом торопил задержавшиеся в гавани суда, сообщая, что он сейчас вступает в бой с неприятелем. Между тем «Севастополь» вынужден был медлить с выходом на внешний рейд. Буксирных пароходов было мало — боль­шинство работало у севшего на мель «Пересвета». Наконец «Пере­свет», благодаря прибыли воды, снялся. К «Севастополю» подошли пять пароходов, и он начал выходить из гавани. Когда мы находились в проходе, вдруг с шедшего в гавань полным ходом миноносца нам крикнули: «„Петропавловск» погиб!» В это время из-за Золотой горы мы увидели только густой столб желтого дыма над водой — это было место гибели «Петропавловска», наскочившего на мины заграждения. Броненосец погиб менее чем в 1 ½ минуты. Взрыв мины, вероятно, пришелся в носовой части; затем раздалось несколько взрывов внутри корабля — это детонировали судовые мины заграждения в минном погребе, и корабль стал погружаться носом и быстро пошел ко дну. Шедший за ним броненосец «Полтава» и находившиеся вблизи ми­ноносцы подошли спасать гибнущих людей.

 

Между тем японский флот был недалеко. Контр-адмирал князь Ухтомский, младший флагман, поднял на «Пересвете» сигнал «сле­довать за мной», идя на сближение с противником. В кильватер ему вступил броненосец «Победа», за ним шел «Севастополь», только что вышедший на рейд. «Полтава» находилась при спасении людей и не успела еще выполнить маневра.

 

Вдруг около броненосца «Победа», шедшего впереди «Севастопо­ля», раздался взрыв, корабль сильно накренился и, выйдя из линии, полным ходом направился в гавань. Здесь пришлось быть свидетелем тяжелой картины. Наша эскадра, не зная еще ничего о причинах гибели «Петропавловска» и видя взрыв у «Победы», несомненно полу­чила впечатление, что на рейде ходят подводные лодки. Это впечат­ление было тем более возможно, что незадолго перед описанным событием адмирал Макаров принял целый ряд мер против подводных лодок — следовательно, все допускали возможность их появления. Кроме того, этому предположению способствовало присутствие мно­гих плавающих предметов, например опрокинутых шлюпок, которые издали действительно можно принять за корпуса подводных лодок.

 

И вот на всех судах был открыт огонь по всем подозрительным предметам, даже случайным пятнам на поверхности моря. Остановить огонь было чрезвычайно трудно, так как люди при орудиях горячились.

 

Адмирал Ухтомский, после случая с «Победой» оставшийся на рей­де с тремя броненосцами против шести японских, решил войти в га­вань, о чем и поднял сигнал. Оставаться на рейде было, конечно, не­благоразумно — мы повернули обратно и поочередно вошли в гавань, а японский флот удалился, не сделав попытки атаковать наши суда.

 

Гибель адмирала Макарова произвела на всю нашу эскадру уд­ручающее впечатление, был полный упадок духа, казалось — все потеряно. Не говоря уже о потере одного броненосца и серьезном повреждении другого, мы лишились энергичного, умного и безза­ветно храброго начальника, в которого верили все, от командира до последнего матроса. Деятельность и работоспособность этого выдающегося флотоводца была выше всякой меры, и, что особенно важно, его энергия передавалась всем окружающим. За месяц с небольшим пребывания адмирала в Порт-Артуре на эскадре и в порту было сделано больше, чем можно было ожидать в год. Этот человек требовал только настоящего дела, совершенно не заботясь о показной стороне, — и дело делалось легко, так как адмирал сам показывал пример работы и шел во главе всякого дела.

 

2 апреля прибыл в Артур Наместник, генерал-адъютант Алексеев, принявший на себя временно командование флотом. Флаг Наместника был поднят на «Севастополе», который стал в Восточном бассейне, у северной стенки. В этот день утром Порт-Артур снова подвергся бом­бардировке японским флотом из-за Ляотешаня. Наши броненосцы отвечали перекидным огнем, и, благодаря корректуре, снаряды ложи­лись так хорошо, что японцы скоро прекратили огонь и ушли. По наблюдениям с берега, наш снаряд попал в один из новых японских крейсеров «Nissin» или «Kassuga».

 

Во время производства перекидной стрельбы с «Севастополя» у 12-дюймового орудия носовой башни, поставленного на наиболь­ший угол возвышения (15°), произошла серьезная поломка станка. Пришлось по окончании боя снять орудие и станок, причем выяс­нилось, что исправление последнего средствами порта оказалось невозможным. Телеграфировали в Петербург, прося выслать станок с «Сисоя Великого». Но новому станку не суждено было достигнуть Артура. Так до конца своей службы «Севастополь» оставался без носового 12-дюймового орудия. Орудие, впрочем, водворили на место и положили на деревянные стелюги для уравновешивания башни.

 

По приезде в Артур Наместник ознакомился с положением дел по исправлению судов. Он убедился в невозможности скорого их изготовления, особенно только что поврежденного миной броненосца «Победа». Затем, имея в виду, что сильно ослабленная наша эскадра все равно осуждена на бездействие, Наместник приказал немедленно приступить к исправлению правой машины броненосца «Севасто­поль» и к замене поломанных лопастей правого винта. Так как работа по переборке машины должна была занять около месяца, то на этот период эскадра наша могла располагать всего двумя ис­правными броненосцами, «Пересветом» и «Полтавой», и крейсерами «Баян», «Аскольд», «Диана», «Паллада» (окончившей ремонт повреж­дений, полученных от взрыва мины 26 января) и «Новик». Чтобы препятствовать японцам подходить к Ляотешаню для бомбардировки города, по приказанию Наместника было поставлено минное заграж­дение по южную сторону полуострова Ляотешань. Постановка мин была сделана со шлюпок, причем вследствие неосторожности одна мина взорвалась и погибло несколько человек, в том числе наблю­давший за постановкой мин минный офицер лейтенант Пелль.

 

Ночь на 20 апреля ознаменовалась третьей и последней попыткой японцев заградить потоплением пароходов вход в гавань. На этот раз экспедиция была предпринята японцами в более грандиозных размерах. Для её успеха, ввиду трудности маневрирования между затопленными нами пароходами, японцы выбрали ясную лунную ночь и послали 12 пароходов. Пароходы встретили энергичным огнем береговые батареи и сторожевые суда, стоявшие в проходе, а также атаковали минные катера и миноносцы. Некоторые пароходы взорвались на минах нашего заграждения (инженерного ведомства), поставленного мористее брекватеров, но два парохода все-таки ус­пели проникнуть в водное пространство внутри линии брекватеров и, затонув, значительно стеснили фарватер для выхода нашим судам на рейд. Бой длился всю ночь. Наместник все время находился на сторожевой канонерской лодке «Отважный» в проходе и лично руководил отражением атаки. Экипаж японских брандеров бился с редким ожесточением. Люди, оставшиеся на затонувших брандерах, всякую попытку спасти их встречали стрельбой из револьверов. 31 человек взят был в плен, из них 1 5 вскоре умерло от ран.

 

Между тем получили известие о переправе японской армии через р. Ялу и о нашей неудаче в этом бою. Японский флот господствовал в Желтом море, а потому операция высадки армии у Бидзыво, к северу от г. Дальнего, могла быть произведена японцами совершенно безнаказанно.

 

Ввиду всех этих событий Артуру грозила неминуемая опасность быть отрезанным с севера от сообщения с Маньчжурией. 22 апреля экстренно выехал из Артура Наместник, оставив командование эс­кадрой своему начальнику штаба контр-адмиралу Витгефту и назна­чив меня флаг-капитаном эскадры с оставлением в должности ко­мандира «Севастополя», на котором находился начальник эскадры. После отъезда Наместника еще два дня действовал телеграф, но уже появилось подозрение, что наши депеши перехватываются япон­цами. От Наместника из Мукдена, тем не менее, была получена шифрованная депеша с приказанием дать с кораблей все средства для усиления обороны крепости — перенести часть орудий на берег и дать к ним необходимую прислугу. Работа по установке судовых орудий на берегу была поручена капитану 2 ранга Клюпфелю, про­изводившему подобную работу еще в Китайскую войну. Дело под энергичным руководством Клюпфеля пошло быстрым ходом. С ко­раблей, которые вследствие работ по исправлению не могли быть в скором времени готовы к выходу в море, стали снимать 6-дюй­мовые, 75-мм и более мелкие пушки. Эти пушки со станками ус­танавливались на особые деревянные платформы, сооруженные по указаниям Клюпфеля. Одновременно с этим, по указанию начальника крепостной артиллерии генерала Белого, шло сооружение временных укреплений для установки судовых орудий. Не более как через две недели все главные укрепления были готовы настолько, что орудия на них уже испытали стрельбой. Затем начались постройка погребов, блиндажей, доставка снарядов и патронов, установка боевых фонарей и необходимых для их действия котлов, механизмов и цистерн для воды. Наши орудия, по преимуществу, были установлены на команд­ных высотах, и только дальнейший опыт войны показал нецелесо­образность такой установки. Впоследствии горький опыт научил нас ставить орудия укрыто, и некоторые из наших батарей, сооруженные позднее, были установлены так, что для неприятеля они были недо­сягаемы вследствие удачной маскировки. Наши офицеры флота и судовые механики с командами принимали деятельное участие во всех работах по постройке батарей.

 

23 апреля, к счастью, удалось привести с севера в Артур поезд с боевыми припасами и пулеметами, в которых ощущался большой недостаток.

 

24 апреля на «Севастополе» под председательством начальника укрепленного района генерала Стесселя состоялся военный совет, на котором присутствовали все сухопутные начальники, флагманы и командиры судов. На этом совете был решен вопрос о снятии с судов орудий, причем было определено и число орудий, которые представ­лялось возможным снять с кораблей. Всего свезено с судов: 6-дюй­мовых пушек Канэ — 21, 75-мм — 34 и большое число мелких пушек. Впоследствии число этих орудий значительно увеличилось по числу и по калибру, так как по мере постройки укреплений неизбежно обна­руживались слабые места, которые необходимо было заполнять. Ко­нечно, при сооружении укреплений выявлялись, вследствие спешности выбора места, ошибки — иногда приходилось уже поставленные ору­дия переносить на другие места, что, естественно, вызывало непро­изводительную работу. В числе батарей по мысли генерала Кондра­тенко соорудили батарею из двух 6-дюймовых пушек Канэ на высшей точке всего полуострова, высоте «427м» — на Ляотешане. Эта точка командовала всем окружающим пространством — батарея на Ляоте­шане должна была служить угрозой для подступов с моря. Еще ранее по мысли адмирала Макарова на том же полуострове, около маяка, было поставлено три батареи по два 6-дюймовых орудия. Сооружение батарей на Ляотешане адмирал Витгефт поручил «Севастополю». Ра­бота была в высшей степени трудная, дорог не было, орудия прихо­дилось тащить по очень крутому, почти отвесному скату, но все труд­ности удалось превозмочь. Работу производил волонтер (ныне лейте­нант) Бонди. Орудия были установлены буквально на сахарной голове. Для укрепления общей платформы было зарыто несколько якорей, от которых к платформе шли концы стального троса. Впоследствии волонтером Бонди на соседней вершине «408 м» была еще установлена крупповская 9-дюймовая пушка, взятая у китайцев в прошлую войну. Это орудие обстреливало Голубиную бухту и все подступы с сухого пути к левому флангу крепости. Батареи вершин «427» и «408», взаимно дополняя друг друга, принесли огромную пользу при осаде Порт-Артура. Все батареи морских орудий на сухопутном фронте были разделены по районам, порученным заботам отдельных кораб­лей. Так, на «Севастополе» всю осаду лежала забота о батареях Ляотешаня, которые комплектовались судовой командой броненосца.

 

Высадка японцев в Бидзыво производилась беспрепятственно. Японцы очищали бухты, забросанные нашими минами. Нас особенно страшила возможность высадки в бухте Меланхэ, в тылу Кинчжоуской позиции, обороняемой дивизией генерала Фока: эта дивизия подверглась бы опасности быть отрезанной от Порт-Артура.

 

Кинчжоуская позиция была укреплена лишь полевыми орудиями и вовсе не была оборудована для борьбы с флотом, могущим об­стреливать ее со стороны Кинчжоуского залива, то есть с севера.

 

Пока шла высадка японских войск у Бидзыво, японский флот тесно блокировал вход в Порт-Артур. Днем японские броненосцы держались милях в 10—15, то есть вне выстрелов наших батарей, а на ночь, опасаясь минной атаки, уходили к своей базе, уступив место миноносцам. Такое постоянство передвижений неприя­тельских судов дало мысль адмиралу Витгефту поставить на пути японских броненосцев минное заграждение. Минному транспорту «Амур» под командой капитана 2 ранга Иванова было приказано быть в постоянной готовности для этой цели. Долгое время погода не благоприятствовала, так как необходимо было выполнить эту задачу весьма скрытно от японцев. Предполагалось воспользоваться тем временем, когда японские броненосцы, крейсирующие днем, на ночь уходили, а сменявшие их миноносцы еще не прибыли. Конечно, необходимо было выбрать и пасмурную погоду. Такой случай представился вечером 1 мая, когда густая мгла заставила японские броненосцы, опасавшиеся нашей минной атаки, покинуть свою позицию ранее смены миноносцами. «Амур» в сопровождении четырех миноносцев лихо вышел из гавани и, пробежав полным ходом до назначенного места, аккуратно поставил линию в 50 мин заграждения перпендикулярно к обычному пути японских броне­носцев. Работа эта прошла совершенно не замеченной противником, хотя по ощущавшемуся беспроволочному телеграфированию япон­ский флот находился недалеко. «Амур» вернулся в гавань благо­получно».

 

2 мая из Дальнего было передано, что в бухте Керр на нашем минном заграждении ночью взорвался и затонул японский крейсер, оказавшийся, как выяснилось впоследствии, крейсером 3 класса «Miako». С утра 2 мая погода была довольно пасмурная, но в обыч­ный час на вид Артура подошли державшие блокаду японские суда — три эскадренных броненосца и два крейсера 2 класса. Суда эти держались в обычном расстоянии и несколько раз продефилировали перед Артуром, проходя весьма близко к поставленному нами на­кануне минному заграждению. Было воскресенье. На «Севастополе», флагманском судне, служили обедню. И вот вдруг передают по телефону с Золотой горы, что японский броненосец наскочил на мину и что под носом у него был взрыв, но он, однако, остался на месте, получив только сильный крен. Адмирал Витгефт, вообще всегда крайне скептически относившийся ко всем сообщениям об авариях неприятельских судов, просил меня сходить на Золотую гору, чтобы убедиться в правильности донесения. Поднявшись на сигнальную станцию Золотой горы, я застал там уже многих офи­церов, так как весть об аварии японского броненосца быстро раз­неслась по эскадре. Японские суда, хотя и не очень отчетливо из-за пасмурности, все же мне были видны в подзорную трубу. Я застал такое положение — один из броненосцев, а именно «Jashima», от­делившись от остальных, с большим креном стоял на месте, к нему, по-видимому, шли шлюпки от других судов. Внимательно разглядев остальные суда, я заметил, что броненосец «Hatsuse» как-то неесте­ственно сидит глубоко носом. Я сообщил о своем наблюдении сто­явшим около меня, но не успел и окончить, как около «Hatsuse» поднялся огромный водяной столб, немного спустя слышен был глухой звук, и, когда столб рассеялся, «Hatsuse» уже не было на воде — он исчез в какие-нибудь 1 ½ минуты, так же, как 31 марта погиб наш «Петропавловск». Громкое «ура» огласило Золотую гору, по телефону передали о событии адмиралу, и на «Севастополе» взвился сигнал, извещающий флот о гибели японского броненосца. Загремело «ура» на наших судах. Миноносцам и «Новику» приказано было идти в море и попытаться атаковать поврежденный японский броненосец «Jashima».

 

На японской эскадре произошел полный переполох. Вероятно, там предполагали, как и мы 31 марта, присутствие в море подводных лодок — суда стали быстро уходить, стреляя вокруг себя. Вместе с тем поврежденный броненосец, выровняв крен, стал постепенно от­ходить, держа курс на восток, под конвоем нескольких подошедших к месту аварии крейсеров. Крейсера не допустили наших миноносцев до атаки, открыв по ним жестокий огонь. Скоро неприятельские суда вследствие пасмурности скрылись из виду. Ночью задул шторм, бла­годаря которому поврежденный «Jashima» не смог дойти до якорного места и затонул. Это мы узнали в точности только после Цусимского боя, но факт, что во время дальнейшей осады Артура «Jashima» больше не показывался в ряду японских судов. Гибель японского броненосца сильно подняла дух Порт-Артурского гарнизона.

 

, Все внимание адмирала Витгефта было затем обращено на воз­можно лучшее ограждение минами всех подступов с моря к наиболее опасным для нашей обороны местам. С этой целью неоднократно готовился и высылался в море «Амур» под конвоем «Новика» и миноносцев, но наш отряд почти каждый раз встречал японские миноносцы, поддерживаемые крейсерами, так что выполнение задач транспорту «Амур» незаметным образом не удавалось. Зато увенча­лись полным успехом работы постановки мин со шлюпок и китайских джонок, к которым привлекались охотниками минные офицеры и нижние чины. Таким образом минный офицер «Севастополя» лей­тенант Басов поставил с пароходов минное заграждение в Голубиной бухте. На этом заграждении впоследствии взорвался на наших глазах и утонул японский броненосец береговой обороны «Saiyen». Впос­ледствии по примеру японцев выработался весьма удобный способ постановки мин с миноносцев. Лейтенант Рощаковский, командо­вавший миноносцем «Решительный», неоднократно ставил мины по выработанному им самим способу. На миноносец он брал одновре­менно до 16 мин. Был также приспособлен для постановки мин небольшой пароход «Богатырь», но, обладая весьма малым ходом, не более 10 узлов, он не мог быть использован с успехом. Для такой операции необходимы быстроходные суда.

 

Ввиду опасения за Кинчжоускую позицию, укрепленную, как сказано выше, лишь полевыми орудиями, были отправлены по же­лезной дороге два 6-дюймовых орудия Канэ, взятые с судов и уком­плектованные прислугой из команды «Севастополя», Установку ору­дий поручили лейтенанту Никольскому. Для воспрепятствования вы­садке войск в самом Талиенванском заливе в г. Дальний были отправлены судовые паровые катера, вооруженные артиллерией и пулеметами, а также несколько малых пушек для вооружения бук­сирных пароходов Дальнинского коммерческого порта. В числе ка­теров находился катер с «Севастополя» под командой мичмана Барановского. Эти меры, однако, нельзя было считать достаточными, и, по настоянию генерала Стесселя, в Дальний еще отправились канонерская лодка «Бобр» под командой капитана 2 ранга Шельтинга и два миноносца, «Бойкий» и «Бурный». Генерал Стессель требовал также для поддержки с моря, с северной стороны, канонерок в Кинчжоускую бухту, но эту экспедицию, вследствие невозможности поддержать ее большими судами, адмирал Витгефт отклонил.

 

13 мая японцы повели атаку на Кинчжоускую позицию, оборо­няемую 5-м Восточно-Сибирским стрелковым полком. Лодка «Бобр», миноносцы и паровые катера вошли в бухту Хенуэза в Талиенван­ском заливе и, расположившись на левом фланге наступающего противника, своим метким огнем способствовали отражению первой атаки, о чем мы были извещены в Артуре телеграммой генерала Надеина, восхвалявшего действия наших судов. Японцы тогда напра­вили часть отряда в обход левого фланга нашей позиции вдоль берега Кинчжоуской позиции. В это же время японские канонерки и миноносцы, подойдя с моря к Кинчжоуской бухте, стали громить наши позиции во фланг и тыл. После нескольких часов боя все наши орудия были сбиты, 6-дюймовых пушек мы установить еще не успели, войска понесли огромные потери, резервы не подошли и пришлось очистить позицию.

 

С падением Кинчжоу Дальний стал достоянием японцев, так как Нангалинские высоты, на которых еще можно было бы несколько задержать наступление неприятеля, не были подготовлены к обороне. Из Артура послано было приказание очистить Дальний, уничтожив в нем взрывами и пожарами постройки, портовые сооружения и вообще всё возможное. Наша флотилия, вернувшись после боя в Дальний, узнала о положении дел и отправилась в Артур, но по пути паровые катера вынуждены были выкинуться на берег и взорваться, чтобы не быть отрезанными появившимися японскими миноносцами.

 

Дальний заняли японцы. Они немедленно стали приводить в по­рядок всё испорченное взрывами, вытралили рейд — одним словом, сделали этот порт удобным для подвоза своих войск и осадной артиллерии, а также для складов разнообразных запасов.

 

С падением Кинчжоу наша береговая линия, по мере отступления войск к Артуру, постепенно переходила в руки японцев и нам приходилось снимать все наблюдательные посты. Скоро, таким об­разом, попала в руки японцев удобная бухта Сяобиндао, сделавшаяся излюбленной стоянкой их миноносных отрядов. Деятельность япон­ского флота после занятия Дальнего заключалась в строгой блокаде Артура и заграждении рейда минами. С этой целью почти каждую ночь перед Артуром появлялись японские миноносцы и пароходы-заградители, встречаемые оживленным огнем наших береговых ба­тарей и сторожевых судов. Для отражения заградителей высылались на ночь наши миноносцы в бухту Тахэ.

 

15 мая было окончено исправление броненосца «Севастополь» и испробованы механизмы в гавани.

 

20 мая генерал Стессель собрал на «Севастополе» военный совет, на котором присутствовали все сухопутные генералы, адми­ралы и командиры судов, для обсуждения настоящего положения дел и принятия решения для дальнейших действий. Мнения о предстоящей роли флота были весьма различны, но всё же было выяснено, что по исправлении «Цесаревича», «Ретвизана» и «Паллады» флоту следует выйти в море для активных действий.

 

25 мая окончили исправление «Цесаревича» и «Ретвизана». Не­которые орудия, снятые с этих судов на берег, были возвращены обратно, но полного вооружения эти корабли уже не получили. Адмирал Витгефт перенес свой флаг на «Цесаревич», назначив себе начальником штаба контр-адмирала Матусевича. Сообщение с На­местником поддерживалось только случайно — на джонках, голуби­ной почтой, и, кроме того, несколько раз с донесениями посылался в Инкоу миноносец «Лейтенант Бураков» под командой лейтенанта Долгобородова. Предприятие это было крайне рискованно, так как на обратном пути его сторожили японские миноносцы и крейсера, но, благодаря темным ночам и распорядительности Долгобородова, всё обходилось благополучно и мы получали известия из действую­щей армии. Правда, эти известия были далеко не утешительные, но, кроме того, Наместник сообщал нам сведения из иностранных ис­точников о гибели японских судов. Таким образом мы узнали о гибели крейсера «Joshino», но вообще эти известия были значительно преувеличены в нашу пользу.

 

Наместник требовал выхода нашей эскадры в море для активных действий против сильно ослабленного японского флота, причем пред­писывал взять обратно на суда орудия, поставленные на береговой фронт.

 

Исправление «Победы» было окончено к 9 июня, но на неё не успели поставить 6-дюймовых орудий, сданных на берег, и, таким образом, на «Победе» было всего четыре 10-дюймовых и четыре 6-дюймовых орудия, не считая более мелких 75-мм орудий.

 

Выход эскадры был назначен на 9 июня. Предварительно, ввиду предстоящего выхода флота, ежедневно на рейд высылались для траления караваны из землечерпальных пароходов.

 

Решено было выходить рано утром, при полной воде, соблюдая тайну предстоящего похода. Но выйти в море не удалось. Заболел командир «Победы» капитан 1 ранга Запаренный, на его место пришлось назначить командира «Паллады» Сарнавского, в свою оче­редь замененного командиром «Амура» капитаном 2 ранга Ивановым. Новые командиры не могли успеть к утру принять свои новые должности, и потому выход эскадры пришлось отложить на сутки. Таким образом, тайна предстоящего похода сделалась общим досто­янием, и, конечно, японцы через своих шпионов в Артуре не могли не быть осведомлены о задуманной нами экспедиции.

 

Вечером 9 июня послали в море отряд миноносцев под командой капитана 2 ранга Елисеева с целью не допустить ночью на рейд японских минных заградителей. Наш миноносный отряд вступил в бой с японскими миноносцами, причем был поврежден миноносец «Боевой» и ранен начальник отряда. Вместе с тем, несмотря на при­сутствие в море наших миноносцев, японские минные заградители пришли ночью на рейд и набросали мин. Это было замечено у нашего прожектора на берегу и сообщено утром на «Ретвизан». В это время выходил уже на рейд «Цесаревич». С «Ретвизана», еще бывшего в гавани, успели предупредить адмирала на «Цесаревиче», что рейд за­бросан минами. «Цесаревич» послал катера с тралами, которые очень скоро взорвали несколько мин.

 

С рассветом 10 июня наши суда начали поочередно выходить на рейд и становиться на якорь, высылая вперед катера с тралами. Работа по очистке рейда от мин была окончена только около 2 часов пополудни, после чего эскадра снялась с якоря и, идя за тралящим караваном, направилась в море в одной кильватерной колонне. С ут­ра при выходе на рейд нашей эскадры на горизонте вне выстрелов держались неприятельские миноносцы, из них некоторые сейчас же ушли в море, по-видимому — с донесениями.

 

Наши суда, снявшись с якоря, пошли сначала не в порядке пред­положенного строя — крейсера были разделены броненосцами. Строй был, таким образом, следующий: впереди крейсера «Диана» и «Аскольд», далее броненосцы «Полтава», «Севастополь», «Пересвет» (флаг контр-адмирала князя Ухтомского), «Победа», «Ретвизан», «Цесаре­вич» (флаг контр-адмирала Витгефта), позади снова крейсера «Паллада» и «Баян» (флаг контр-адмирала Рейценштейна). Миноносцы 1 от­ряда — 7 судов, 2 минных крейсера и «Новик» — были посланы вперед для защиты тралящего каравана и скоро вступили в бой с неприятельскими миноносцами, пытавшимися атаковать тралящий ка­раван. После короткой перестрелки неприятельские миноносцы при­нуждены были удалиться, не причинив нашим судам никакого вреда. Караван, несмотря на атаку, спокойно продолжал свой путь под огнем неприятеля, а эскадра малым ходом следовала за ним. Для обозначения пути, по которому следовало идти эскадре, были поставлены учебные мины (без зарядов), выкрашенные сверху в белый цвет.

 

Скоро на горизонте по разным направлениям стали показываться неприятельские суда, шедшие на соединение. В 4 ч 30 мин дня тралящий караван был отпущен в Порт-Артур, а эскадра по сигналу адмирала стала перестраиваться в кильватерную колонну по порядку номеров — броненосцы впереди, а крейсера сзади. «Новик», минные крейсера и миноносцы — в отдельной колонне с правой стороны флота. В 6 часов вечера с нашей левой стороны, немного сходящимся с нашим курсом, ясно обрисовался японский флот, шедший четырьмя отдельными отрядами.

 

1)Авангард из быстроходных крейсеров, двух 1 класса —«Jakumo» и «Tokiwa», трех 2 класса — «Chitose», «Kasagi» и «Takasago», и одного 3 класса — «Nitaka».

2)Главная эскадра из четырех броненосцев — «Asahi», «Mikasa»,«Fudji» и «Shikishima» и двух броненосных крейсеров — «Nissin» и«Kassuga».

Арьергард из шести судов третьего класса — «Chioda», «Naniwa», «Takachio», «Akitsusu», «Akoshi» и шестое неизвестное.

 

Отдельный отряд из трех старых крейсеров 2 класса —«Matsushima», «Itsukushima» и «Hoshidate», крейсера «Isumi» и броненосца береговой обороны «Chin-Yen».­

Несколько отрядов миноносцев, всего 28 судов, разных размеров.

Таким образом, общее число видимых японских судов доходило до 51 вымпела.

 

Японцы шли от нас на расстоянии 6 ½ миль сходящимся курсом. Сначала расположение эскадр было для нас выгодно, так как солнце заходило и было сзади нас. «Таким образом, наши суда приходились японцам против солнца. Но стало заметно, что авангард японского флота уклоняется вправо и увеличивает ход, собираясь зайти нам во фланг. Мы также, чтобы не дать японцам выполнить свой маневр, уклонились вправо и начали постепенно увеличивать ход. Около 7 часов вечера адмирал решил, по-видимому, уклониться от ночного боя и повернул эскадру «последовательно» к Артуру, приказав крей­серам идти впереди флота. Таким образом, после поворота на 16 румбов, то есть на 180°, наш флот очутился в двух колоннах: левая — из шести броненосцев, правая — из четырех крейсеров 1 ранга, обгонявших броненосцы; миноносцы же и «Новик» держа­лись с левой стороны колонны броненосцев под их защитой, а с наступлением темноты были посланы вперед, чтобы ночью мы не могли бы их принять за неприятельские суда. Японские миноносцы повернули вслед за нами, держась вне выстрелов, с правой стороны нашей эскадры. Было очевидно, что с наступлением темноты надо ожидать атаки. Большие неприятельские корабли, видимо, опасаясь атаки наших миноносцев, не старались нас догнать и скоро скрылись за горизонтом. Ночь была ясная, лунная. На наших судах пригото­вились к минной атаке. Курс нашей эскадры вел к Артуру. Мы шли переменными ходами, и «Севастополю» временами даже приходилось останавливать машины, чтобы не набежать на идущий впереди бро­неносец «Пересвет».

 

В 8 ч 45 мин вечера, когда уже достаточно стемнело, японские миноносцы повели на нас атаку, направив ее преимущественно на концевые корабли — «Полтаву», «Севастополь» и крейсера «Диану» и «Палладу». На эскадре начали освещение боевыми фонарями. «Севастополь» находился как раз против промежутка между мед­ленно нас обгонявшими «Дианой» и «Палладой», «Полтава» же зна­чительно отстала от эскадры. С мостика «Севастополя» мы совер­шенно ясно увидели в промежутке между «Дианой» и «Палладой» большой японский эскадренный миноносец, шедший с нами контр­курсом полным ходом и выпустивший по нашим судам свои мины, которые, однако, прошли, не задев ни одно судно. По миноносцу был открыт убийственный огонь и, по наблюдениям с «Паллады», миноносец этот потоплен.

 

В начале 10 часа вечера, все время отстреливаясь от нападавших на нас миноносцев, наша эскадра подошла к Артуру и, несмотря, казалось бы, на полную невозможность ориентироваться и попасть на протраленный раньше при выходе путь, мы шли благополучно.

 

В 9 ч 30 мин вечера, когда передовые наши корабли пришли на рейд и стали на якорь, «Севастополю», шедшему позади «Пере­света», пришлось уклониться влево, выйдя из строя, чтобы не набе­жать на уменьшивший ход «Пересвет». Вдруг с левой стороны против носовой 12-дюймовой башни почувствовался сильный удар, броне­носец как будто немного приподняло, после чего он грузно опустился носом и стал крениться на левый борт. Было очевидно, что мы попали на мину заграждения. Громадный столб воды поднялся выше мачты, обдавая всё наверху грязной водой, затем показался черный дым с удушливым запахом. Не зная еще, какова пробоина и на­сколько корабль подвергается опасности, я приказал на всякий слу­чай готовить шлюпки к спуску и сигналом передал на «Баян» для сообщения адмиралу о случившемся. В машине оказалось все благополучно. «Севастополь» пошел малым ходом к берегу, направляясь в бухту Белый Волк, против которой он находился в момент аварии. Лот показал глубину 20 сажен, а потому следовало принять все меры, чтобы поскорее прийти на более мелкое место, где опасность потопления судна не грозила бы гибелью личного состава. Команда, бывшая наверху и знавшая эффект взрывов мин по гибели «Пет­ропавловска» и «Hatsuse», была сильно встревожена. На минуту людей обуяла даже паника. Матросы, вместо того чтобы работать, побежали к койкам и спасательным поясам, разложенным по мос­тикам, а два человека бросились прямо за борт, но были подобраны шлюпками с «Полтавы» и «Новика». Впрочем, паника длилась не­долго — вскоре удалось людей успокоить. Между тем рулевой привод на мостике не действовал и, пока рулевые переходили на управление нижним боевым штурвалом, пришлось управляться машинами, ла­вируя между нашими судами, уже стоявшими на якорях. Подойдя почти вплотную к берегу на глубину б сажен, «Севастополь» стал на якорь в бухте Белый Волк, в которой уже находились некоторые наши миноносцы. Тем временем трюмный механик Белов прислал мне на мостик записку о повреждении корпуса: пробоина была между 23 — 30 шпангоутами, причем затоплены 6-дюймовый погреб и одна угольная яма, крену около 5°. Наполнив отсеки правого борта, удалось выровнять крен. Трюмный механик Белов вместе с трюмными матросами тотчас после взрыва спустился в подбашенное отделение, наполненное удушливым газом от взрыва и пожара в патронном погребе, и быстро подкрепил переборки, отделявшие затопленные отсеки, а также все люки этих отсеков, чем спас подбашенное отделение от затопления. Затопление этого отделения, вмещающего не менее 1000 т воды, неминуемо повлекло бы гибель корабля. За свой подвиг Белов награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. Старший офицер капитан 2 ранга Бахметьев и лейте­нанты Бестужев-Рюмин и Василисин своим хладнокровием и распо­рядительностью быстро успокоили людей и принялись за работы по локализации течи. Вместе с тем приходилось быть готовым к отра­жению минной атаки. В течение ночи на нашу эскадру было про­изведено несколько атак, но все блестящим образом отбиты и не­сколько неприятельских миноносцев потоплено.

 

Чтобы не привлекать на себя внимание неприятельских мино­носцев, на «Севастополе» вовсе не светили боевыми фонарями. Таким образом, находясь под самым берегом в полной темноте, броненосец, вероятно, был невидим для миноносцев, которые, однако, мы видели очень ясно освещенными береговыми и судовыми про­жекторами и по которым в течение ночи с «Севастополя» было сделано несколько выстрелов. Японские миноносцы не решались подходить к нашим судам ближе 15—20 каб., почему, вероятно, и были неудачны их атаки. Особенно энергично велись атаки после 1 ч 30 мин ночи, когда зашла луна, и утром, перед рассветом. Наконец рассвело. Вдали можно было рассмотреть четыре неприя­тельских миноносца, оставшихся вне выстрелов для наблюдения за действиями и, очевидно, для определения степени повреждения на­ших судов. Утром наша эскадра стала сниматься с якорей и пооче­редно входить в гавань. Послав вперед две пары миноносцев с тралами, «Севастополь» вслед за ними вышел из бухты и направился в гавань, войдя в которую, отшвартовался в Восточном бассейне. Утром на берегу было найдено много невзорвавшихся мин Уайтхеда. При осмотре водолазами повреждений «Севастополя» оказалось, что центр взрыва пришелся против носовой башни около бокового киля. Для исправления решено было, по совету корабельного инженера Н. Н. Кутейникова, воспользоваться деревянным кессоном, служив­шим для исправления «Ретвизана». [...]

 

Когда кессон был установлен на «Севастополе», 25 июня при­ступили к выгрузке поврежденных металлических частей и к отжиганию их электрическим током — вольтовой дугой. В ночь с 25 на 26 июня при отжигании листов в кессоне случился пожар. Искры попали на остатки бездымного пороха в поврежденном погребе 6-дюймовых патронов. Во время взрыва мины, как указывалось выше, был затоплен этот погреб, причем из поломанных гильз были разбросаны ленты бездымного пороха по всему погребу и забиты между свернутыми и развороченными поврежденными листами пе­реборок и обшивки судна. Гильзы, конечно, после откачивания воды из кессона были выгружены, но полной очистки помещений от разбросанного пороха произвести было невозможно. Во время отжигания одного из поврежденных листов искра попала на листы пороха, которые загорелись. Огонь передался по элеватору в бата­рейную палубу, где загорелись подвешенные койки, столы и прочие деревянные части, а в кессоне загорелись тросовые концы и дере­вянные упоры. Люди из кессона и батареи едва успели выскочить наверх. Я был разбужен звоном набата, выбежал на мостик и увидал, что из кессона и из батареи валит удушливый дым. Предвидя воз­можность пожара, еще накануне мною приказано было иметь около кессона в готовности противопожарные средства, которые тотчас же были пущены в действие, и вместе с тем воспользовались по­жарными средствами стоявшего у борта водоотливного парохода «Силач». Пожар был скоро прекращен. Несколько человек, работав­ших на пожаре, угорели от ядовитых удушливых газов, и из них двое умерли в тот же день. Пожар задержал работу на целый день, так как вследствие тяжелого запаха нельзя было входить для работы в кессон и в поврежденный погреб, но затем работа пошла очень быстро. 23 июля был уже поставлен последний лист обшивки, а 25 июля снят кессон. Работа, считая переделку кессона и снятие шаблонов, заняла всего 6 недель.

 

Между тем наступление японских войск от города Дальнего к Артуру продолжалось, причем наши войска, дивизии генерала Фока, постепенно отступали к Артуру, сдерживая наступление неприятеля. Наши канонерские лодки, крейсер «Новик» и миноносцы высылались для действий против левого фланга наступающего противника. Япон­цы навстречу нашим судам высылали свой отряд канонерок, который, впрочем, опасаясь наших минных заграждений, не решался подхо­дить близко и завязывал бой на дальних дистанциях без особого вреда для наших судов. Иногда с нашей стороны для обстреливания японского левого фланга высылались в бухту Тахэ и большие суда — отряд крейсеров 1 ранга и броненосцы.

 

В июне еще раз удалось снестись с Наместником посылкой в Инкоу миноносца «Бураков» под командой лейтенанта Долгобородова. Наместник требовал, чтобы по окончании исправления «Сева­стополя» флот снова вышел бы в море, стараясь прорваться во Владивосток.

 

11 июля наши миноносцы, посылаемые на ночь в бухту Тахэ для воспрепятствования японцам забрасывать рейд минами, подверг­лись нападению минных катеров, подкравшихся незамеченными и выпустивших по нашим миноносцам мины. Эти катера поддержи­вались отрядом миноносцев и канонерок, открывших по нашим судам сильный огонь. В результате миноносец «Бураков» был взорван и принужден выброситься на берег, а миноносец «Боевой», получив­ший удар миной в левый борт, удалось на буксире ввести в гавань.

 

13 июля во время боя на Зеленых горах адмирал Витгефт выслал для поддержки наших позиций отряд крейсеров и кано­нерских лодок в бухту Тахэ. Отряд вышел и маневрировал, имея впереди себя тралящий караван, отчего движение его было очень медленное. Японцы выслали против четырех наших крейсеров два отряда крейсеров: первый отряд из трех крейсеров 1 класса и двух 2 класса, а второй отряд из крейсеров 2 класса «Matsushima», «Itsukushima» и «Hoshidate» и броненосца береговой обороны «Chin-yen» и 42 миноносцев.

 

В 4 ч дня наши суда открыли огонь по неприятельским позициям. Чтобы отвлечь наши корабли от этой стрельбы, второй японский отряд подошел на 40 каб. к нашим судам и открыл по ним частый огонь. Наши отвечали, идя под защитой береговых укреплений. Бой происходил на контркурсах. Когда оба отряда разошлись, то первый отряд японских крейсеров подошел к нашим на 50 каб. и стал поворачивать, чтобы лечь с нашими судами одним курсом. Во время поворота около крейсера «Chiodo» произошел взрыв — было видно, что крейсер наткнулся на мину. После этого случая японские суда отошли, а за ними и «Chiodo» под конвоем миноносцев, и скрылись по направлению к Дальнему. Весь этот бой мне удалось наблюдать, находясь на возвышенности против бухты Тахэ. Крейсер «Chiodo», как выяснилось впоследствии, дошел благополучно до Дальнего, где исправил повреждение от мины и снова вступил в строй.

 

14 июля для поддержки наших береговых позиций снова был выслан крейсерский отряд канонерок и миноносцев, а броненосец Ретвизан» расположился в бухте Тахэ, откуда открыл сильный огонь по неприятельским позициям. По выходе «Ретвизана» скоро перед Артуром показался весь японский флот, причем крейсера «Nissin» и «Kassuga», у которых орудия отличались особой дальнобойностью, вступили в бой с «Ретвизаном» на расстоянии около 10 миль, не решаясь подходить ближе из-за опасения наткнуться на минные заграждения. Стрельба велась на таких дистанциях, с которых «Рет­визан» не мог даже отвечать, но вместе с тем стрельба японских крейсеров была очень плоха. Вечером «Ретвизан» благополучно вер­нулся в гавань.

 

15 июля наши войска отступили с Зеленых гор и, будучи не в состоянии задержаться на Волчьих горах, 1 7 июля вступили в район

крепости. Во время боя на Волчьих горах наши суда из бассейнов поддерживали сухопутные войска перекидным огнем, который после того производился ежедневно для воспрепятствования осадным ра­ботам японцев.

 

25 июля, как сказано выше, было закончено исправление про­боины «Севастополя» и снят кессон. Было воскресенье и чудная ясная погода. В городе на площади служили молебствие о даровании победы над неприятелем. На кораблях только что отошло воскресное богослужение. На «Севастополе» в кают-компании по случаю радо­стного события — боевой готовности броненосца — чествовали флагманского инженера Кутейникова, трудами которого исправле­ние броненосца было закончено так быстро и так успешно.

 

Вдруг послышался знакомый нам свист снарядов, а затем и взрывы их вблизи корабля! Все бросились наверх и убедились, что началась бомбардировка города. Особенно сильно обстреливались порт и сто­ящие б нем «Цесаревич» и «Севастополь». В городе оказалось много жертв, так как бомбардировка началась во время большого скопления народа по случаю крестного хода. Произошел переполох — все бежали укрываться. Много зданий было повреждено.

 

Неприятельские снаряды ложились очень близко к «Севастопо­лю», на котором по окончании исправления надо было спешно производить погрузку угля и боевых припасов, выгруженных при исправлении. Чтобы вывести броненосец возможно дальше из-под сферы огня, пришлось перетянуться в юго-восточный угол бассейна и тотчас же приступить к погрузке, которая шла потом безостано­вочно днем и ночью.

 

Во время бомбардировки два снаряда попали в кормовую рубку «Цесаревича», причем были убиты несколько человек и слегка ранен начальник эскадры контр-адмирал Витгефт.

 

С утра 26 июля японцы возобновили бомбардировку, перенеся огонь на склады масла под Золотой горой. Все недолеты падали у борта «Севастополя», на котором шла в это время погрузка боевых запасов,— но делать было нечего, пришлось продолжать работу на риск. К счастью, ни один неприятельский снаряд не попал в бро­неносец. Вскоре от разрывов снарядов загорелся склад масла и машинных материалов под Золотой горой. Поднялось облако густого черного дыма. Судовые команды, посланные для тушения пожара, и подошедший пароход «Силач» дружными усилиями, несмотря на жестокий огонь неприятеля, погасили пожар.

 

27 июля бомбардировка была перенесена на наши суда, стоящие в Западном бассейне, причем несколько снарядов попали в суда, а «Ретвизан» получил даже одну подводную пробоину в носовой части, отчего заполнилось водой одно отделение.

 

27 июля от Наместника на джонке было получено предписание — по приказанию Государя Императора флоту немедленно уходить из Порт-Артура, прорываясь во Владивосток. Телеграмма была конфи­денциально сообщена командирам на общем собрании флагманов и капитанов, а затем отдано приказание готовиться к походу.

 

На линейных судах еще до телеграммы постарались по возмож­ности пополнить недостающую артиллерию среднего калибра — часть орудий сняли с берега, часть с крейсеров — тем не менее на всех судах не хватало многих 6-дюймовых и 75-мм пушек. То, что эскадра собирается уходить, в городе, конечно, было замечено по лихорадочной деятельности на наших судах, но что касается цели похода, то это было обставлено большой тайной.

 

Выход эскадры в море был назначен с рассветом 28 июля. Рано утром суда медленно, одно за другим, стали вытягиваться из гавани и бассейнов на буксире портовых барказов. На рейде уже находился тралящий караван и все миноносцы первого отряда — это восемь лучших миноносцев, которые были назначены следовать с эскадрой, а второй отряд из меньших миноносцев типа «Сокол» должен был конвоировать эскадру, охраняя тралящий караван, с которым затем вернуться в гавань. Для конвоирования тралящего каравана вышел также отряд канонерских лодок под командой контр-адмирала Ло­щинского.

 

На рейд вышли шесть эскадренных броненосцев, три крейсера I ранга: «Аскольд» (флаг контр-адмирала Рейценштейна), «Диана» и «Паллада». Далее вместе с восемью миноносцами первого отряда в составе эскадры находился и крейсер «Новик». Выход нашей эскадры закончился к 8 часам утра. На горизонте держались наблюдающие за нами японские суда, часть которых скоро скрылась, вероятно, с донесениями к своим главным силам.

 

Пока наша эскадра выстраивалась в одну кильватерную колонну, в восточной части горизонта по различным направлениям стали показываться неприятельские суда. В 8 ч 45 мин утра наша эскадра наконец выстроилась и вслед за тралом медленно двинулась к Ляотешаню. Впереди шел «Новик». Далее броненосцы в следующем порядке: «Цесаревич» (флаг начальника эскадры контр-адмирала Витгефта), «Ретвизан», «Победа» и «Пересвет» (флаг младшего флагмана контр-адмирала князя Ухтомского), «Севастополь» и «Полтава». За­тем крейсера «Аскольд» (флаг младшего флагмана контр-адмирала Рейценштейна), «Диана» и «Паллада», а миноносцы держались слева, вне линии. В 9 ч 30 мин утра вслед за эскадрой вышел из гавани пароход Красного Креста «Монголия».

 

В 9 часов утра адмирал сделал сигнал: «Флот извещается, что Государь Император приказал идти во Владивосток».

 

В 10 ч 30 мин утра, отойдя от Ляотешаня миль на восемь к югу, адмирал отпустил тралящий караван и сопровождающие его суда, и эскадра взяла курс на Шантунг. Сначала шли небольшим ходом, так как на «Цесаревиче» что-то не ладилось и он то и дело выходил из строя, делая сигнал «не могу управляться». Тем временем на горизонте стали появляться японские боевые суда и миноносцы, шедшие на соединение друг с другом. Только в исходе 11-го часа на «Цесаревиче», видимо, всё наладилось, он сделал сигнал «иметь полный ход», но затем сам несколько раз то уменьшал ход, то снова увеличивал. Держать свое место в строю, вследствие неправильного хода, остальным судам было крайне затруднительно.

 

Около полудня можно было уже рассмотреть весь японский флот, расположившийся четырьмя отдельными отрядами, а именно:

 

1)Главная эскадра под флагом адмирала Того из шести боевых судов: эскадренных броненосцев «Mikasa», «Asahi», «Fudji» и «Shikishima» и броненосных крейсеров «Nissin» и «Kassuga».

 

2)Отряд быстроходных крейсеров: крейсер 1 класса «Jakumo», 2 класса «Kassagi», «Chitose» и «Takasago».

 

3) Отряд крейсеров 3 класса «Akashi», «Suma», «Izumi», «Akitsushima».

 

4) Отряд более старых судов, крейсеров 2 класса «Itsukushima» и «Hashidate» и броненосца береговой обороны «Chin-Yen».

 

И, наконец, в промежутках между отрядами виднелось несколько вспомогательных крейсеров и около 30 миноносцев разных разме­ров.

 

Неприятельская главная эскадра, шедшая большим ходом, поль­зуясь своим преимуществом в скорости, в исходе 12-го часа дня пересекла наш путь и расположилась к югу от нас, между нашей эскадрой и китайским берегом. Крейсеру «Новик» с миноносцами было приказано держаться вне линии, а суда нашей эскадры при­бавили ход до полного, то есть узлов до 14.

 

В 12 ч 15 мин, идя с нами контркурсом (навстречу), японская главная эскадра открыла огонь, начиная с дальности 90 каб. и постепенно уменьшая расстояние до 60 каб. Стрельба велась, ко­нечно, из орудий больших калибров, а 6-дюймовые орудия на такой дальности стрелять не могли. В этот период боя в «Севастополь» было всего одно попадание в бортовую броню, которое только вдавило ее, но особых повреждений не сделало. Пройдя наш траверс (контркурсом), неприятельская главная эскадра повернула «все ко­рабли вдруг» на 16 румбов (т.е. на 180°) и легла одним с нами курсом. Это было около 12 ч 30 мин.

 

Адмирал Витгефт, видимо, желая пройти между неприятелем и берегом, а может, и атаковать концевой корабль противника, взял курс к югу, но неприятель, заметив его маневр, сам повернул снова «все корабли вдруг» на 16 румбов и лег на контркурс, стараясь атаковать наши концевые корабли. В 1 ч 10 мин в «Аскольд» попал снаряд и произвел на нем пожар, после чего отряд крейсеров вышел из линии и лег параллельно нашей эскадре во второй линии отно­сительно броненосцев, выйдя таким образом из-под неприятельских выстрелов. В следующих фазах боя отряд крейсеров не принимал вовсе участия. Видя, что маневр наш не приводит к желаемому результату, адмирал Витгефт лег на прежний курс, но тут мы сошлись с неприятельской эскадрой на расстояние меньше 50 каб. и началась стрельба из 6-дюймовых пушек. Снаряды сыпались в огромном количестве, и оставаться на мостике не было возможности. Пришлось спуститься в боевую рубку, где находились рулевой, сигнальщики, дальномерщик, телеграфист, а из офицеров старший штурман лей­тенант Ислямов и артиллерийский офицер лейтенант Овандер, управлявший стрельбой. В этот период боя особенно досталось «Пол­таве», против которой, главным образом, был направлен огонь не­приятеля.

 

Японская эскадра, разойдясь с нами контркурсом, снова повер­нула за нами, и бой, несколько приостановившийся, в 1 ч 30 мин снова возобновился. В исходе 3-го часа стрельба прекратилась. Япон­ская эскадра шла за нами почти одним курсом, постепенно нас нагоняя.

 

Пока шли все эти маневрирования, отряд японских быстроходных крейсеров успел зайти нам с кормы с левой стороны. В 3 ч «Се­вастополь» и «Полтава» открыли по ним действительный огонь из орудий левого борта, чем и заставили крейсера увеличить расстояние. Наша эскадра увеличила свою скорость насколько возможно, но японская эскадра, хотя и медленно, всё же нас нагоняла.

 

По линии судов семафором адмиралом Витгефтом были отданы следующие приказания: «Ночью прожекторами не светить, стараться держать темноту», «когда будете стрелять, стреляйте по головному», «с заходом солнца следить за адмиралом».

 

В 4 ч 45 мин дня головной корабль противника «Mikasa» подошел на 42 каб. к нашим концевым кораблям. Броненосец «Полтава» открыл огонь. Немедленно между обеими эскадрами завязалась ча­стая перестрелка. Курс японской эскадры шел на сближение с нами, и расстояние постепенно уменьшалось, стрельба японцев становилась все более и более меткой. Мы стреляли значительно реже, но когда сблизились, то с нашей стороны было также большое число попа­даний. На дальних дистанциях наши попадания для нас не были заметны, так как цвет порохового дыма при разрыве наших снарядов ничем не отличается от цвета выстрелов неприятеля, а потому было трудно судить, наш ли снаряд попал в неприятеля или последним был сделан выстрел.

 

Японцы же легко видели свои попадания по цвету разрыва своих снарядов, дававших дым черного цвета. Кроме того, наши станки 6-дюймовых пушек Канэ не приспособлены для стрельбы на дальних дистанциях, и при больших углах возвышения у многих орудий происходила поломка дуг подъемных механизмов, чем орудие выво­дилось из строя.

 

Стрельба на дальних дистанциях с наших судов не могла быть меткой по следующим причинам:

 

1)Наши орудия не были снабжены телескопическими прицела­ми — мы пользовались обыкновенными, при которых невозможна

точная наводка по цели, представляющейся очень маленькой на большом расстоянии и видимой иногда очень не ясно.

 

2)При обучении стрельбе у нас не принимается во внимание ход цели при различных дистанциях, учат наводить в носовую часть

противника с расчетом попасть в середину. Это, конечно, будет верно на малых дистанциях, а при таком способе на больших дис­танциях пришлось бы выбирать точку прицеливания значительно впереди неприятельского судна. Этот способ в принципе неверен —следует всегда учить целить в ту часть, в которую хотят попасть, и давать соответствующие поправки.

 

3)На дальних дистанциях судовые дальномеры не могут давать показаний, да и вообще невозможно иметь точных приборов для

больших расстояний.

 

Все морские дальномеры основаны на измерении угла зрения на какую-нибудь базу — будет ли это высота мачт противника, или длина некоторой базы на самом стреляющем корабле, или в приборе. Наибольшая возможная база есть длина судна, то есть около 400 фу­тов, но даже и такая длина на расстоянии 70 каб. дает угол зрения всего несколько минут — очевидно, тут точности быть не может.

 

4)Корректировать попадания снарядов со стреляющего корабля невозможно. Этот вопрос, полагаю, должен решиться с помощью

другого судна, держащегося в стороне.

 

5)У нас вовсе не разработан вопрос об управлении огнем эскадры, без чего корректирование стрельбы невозможно.

 

 

 

По последним трем пунктам, то есть по определению больших расстояний, по корректированию и по управлению огнем эскадры, требуются на эскадре особая организация и громадная практика, чего в мирное время у нас не было, — никто не думал о возможности боя на таких огромных дистанциях, а в военное время практиковаться не было возможности. Вообще эти вопросы до сих пор не разработаны и могут разрабатываться только практическим путем.

 

С возобновлением боя, согласно приказанию адмирала, наша эскадра сосредоточила свой огонь на головном неприятельском ко­рабле «Mikasa».

 

В наши суда то и дело попадали снаряды, и почти на всех судах были пожары. На броненосце «Цесаревич» видно было, как 12-дюй­мовый снаряд попал около боевой рубки. На броненосце «Пересвет» несколькими выстрелами сбиты стеньги и верхушки мачт. В начале этой фазы боя японцы сосредоточили свой огонь на наших головных кораблях, а затем стали постепенно переносить огонь на следующие корабли. В 5 ч 35 мин особенно много стало попадать снарядов в «Севастополь» — на нем начались пожары, скоро, впрочем, прекра­тившиеся благодаря энергичной распорядительности старшего офи­цера. Еще в самом начале боя неприятельским снарядом, ударившимся в броню около 6-дюймовой правой кормовой башни, уничтожены были приборы для электрического заряжания орудий. Пришлось пат­роны к орудиям подавать в башню через верх вручную, результатом чего оказалось много раненых осколками неприятельских снарядов, рвущихся около корабля. Много снарядов ударило около боевой руб­ки, пробив в нескольких местах фок-мачту и дымовые трубы.

 

Около 6 ч вечера эскадры сошлись на 22 каб. В начале 7-го часа осколками большого снаряда, разорвавшегося у самой боевой рубки и проникшим внутрь рубки, тяжело ранен рулевой старшина, а стар­ший сигнальщик получил сильные ожоги лица. На мостике сбило дальномер Барра и Струда. Стоявший рядом

[SailingShips]

Эскадренные броненосцы типа Бородино

Самый многочисленный тип русских броненосцев. Модификация "Цесаревича" с более тонким поясным бронированием, но с защищенной батареей 75-мм орудий. Отличный проект был испорчен строительной и эксплуатационной перегрузкой, которая и стала причиной гибели трех кораблей в Цусимском бою.

 

Технические данные:

Размерения: 114,8/118,8/121,0x23,22x7,97 м (фактическая 8,24-8,9 м).

Водоизмещение - 15280 т.

Механизмы и мощность - 2 вала ВТР, 20 котлов Бельвиля; 16.300 ("Бородино") и 15.800л.с.(остальные)

Скорость - 17,8 уз.

Вооружение - 4- 305 мм, 12- 152 мм, 20- 75 мм, 20- 47 мм, 2- 37 мм, 4-381 мм. торпедных аппарата (2 надводных в оконечностях и 2 подводных бортовых, «Слава» 2 подводных бортовых)

Бронирование - 145-194 мм броневой пояс, 70-89 мм броневая палуба, 254 мм башни, 203 мм боевая рубка, 76 мм казематы

Экипаж: по штату: 28/754 человек, перед боем 30/828-837, "Суворов" как флагман со штабом 47/903.

 

1. «Бородино»

Эскадренный броненосец «Бородино» был заложен 11.05.1900 в Санкт-Петербурге (Новое Адмиралтейство), 26.08.1901 - спущен на воду. В сентябре 1904 года введен в строй.

В составе 2-й Тихоокеанской эскадры принял участие в Цусимском сражении 14 мая 1905 года.

Получил множество попаданий снарядов, последний из которых (вероятно 305-мм с "Фудзи") вызвал взрыв погреба бортовой башни. После взрыва корабль перевернулся и затонул в 19.23 почти со всем экипажем (погибло 865, спасен 1 матрос).

 

2. «Император Александр III»

Эскадренный броненосец «Император Александр III» был заложен 11.05.1900 в Санкт-Петербурге (Балтийский завод), 21.07.1901 - спущен на воду. В ноябре 1903 года введен в строй.

В составе 2-й Тихоокеанской эскадры принял участие в Цусимском сражении 14 мая 1905 года.

Получив тяжелые повреждения от артогня, в 18.47 опрокинулся и затонул со всем экипажем (867 человек).

 

3. «Орел»

Эскадренный броненосец «Орел» был заложен 20.05.1900 года в Санкт-Петербурге (Галерный остров), 06.07.1902 - спущен на воду. В октябре 1904 года введен в строй.

В составе 2-й Тихоокеанской эскадры принял участие в Цусимском сражении 14 мая 1905 года.

Получил во время боя 5 305-мм, 2 254-мм, 9 203-мм, 39 152-мм и 21 более мелкий снаряд (погибло 43 человека, около 80 ранено). Несмотря на это, боеспособность сохранил.

15 мая 1905 года в составе отряда контр-адмирала Небогатова сдался в плен.

В японском флоте получил названием «Ивами». В ходе двухлетнего ремонта в Куре внешний вид корабля сильно изменился. Были демонтированы спардек, боевые марсы, укорочены дымовые трубы, сняты все башни среднего калибра, их заменили 6-ю 203-мм одиночными орудиями в палубных щитовых установках. После завершения ремонта зачислен в списки флота как линкор.

Осенью 1914 года участвовал в осаде японцами немецкой базы в Циндао (Китай).

В 1918-1921 годах в роли корабля-интервента находился во Владивостоке.

В сентябре 1921 года переклассифицирован в броненосец береговой обороны.

В 1922 по условиям Вашингтонского договора разоружен. В июле 1924 потоплен на учениях морской авиацией.

 

 

4. «Князь Суворов»

Эскадренный броненосец «Князь Суворов» был заложен 26.08.1901 в Санкт-Петербурге (Балтийский завод), 12.09.1902 - спущен на воду. 27.08.1904 - введен в строй.

В качестве флагмана 2-й Тихоокеанской эскадры принял участие в Цусимском сражении14 мая 1905 года.

Получив множество попаданий японских снарядов, вышел из строя в 14.30, около 17-30 "Буйный" снял с него вице-адмирала Рожественского и еще 19 человек штаба. Около 19.30 броненосец затонул после попадания 3...4 торпед с японских миноносцев (погибло 925 человек).

 

5. «Слава»

Эскадренный броненосец Слава был заложен 19.10.1902 в Санкт-Петербурге (Балтийский завод), 16.08.1903 - спущен на воду. В октябре 1905 года введен в строй, к формированию 2-й Тихоокеанской эскадры готов не был, поэтому избежал участи своих собратьев.

В декабре 1908 года экипаж корабля участвовал в спасательных работах в городе Мессина после землетрясения. В 1910 году броненосец прошел капитальный ремонт, переклассифицирован в линкор. Принимал участие в 1-й мировой войне. В июле-августе 1915 года неоднократно вступал в бой с германскими линейными кораблями, срывая попытки противника прорваться в Ирбенский пролив. 4 октября 1917 года броненосец принял участие в Моонзундском сражении на рейде Куйваст, вел артиллерийскую дуэль с германскими линкорами. При отступлении флота броненосец, имевший тяжелые повреждения, был затоплен на фарватере у входа в Моонзундский пролив.

Изменено 9 марта, 2007 пользователем SailingShips

[SailingShips]

Alix, статья про "Севастополь" - супер.

[SailingShips]

Госпитальное судно «Орел».

 

Бывший пароход Добровольного флота. Построен в 1890 году.

Водоизмещение 8175 тонн, полная скорость 19,5 узлов, средняя 11 узлов. Запас угля на 20 суток, запас пресной воды в 6 цистернах 70 тонн. Опреснители вырабатывали 22 тонны воды в сутки.

Как госпиталь снаряжался в Тулоне. Был рассчитан на 448 коек. Имелись вытяжная вентиляция из госпитальных палат, электрическая и паровая прачечные, рефрижератор, хлебопекарня, паровое отопление и электрическое освещение.

Присоединился ко Второй Тихоокеанской эскадре в Танжере. Главный доктор госпиталя одновременно являлся флагманским врачом эскадры. Госпитальное судно "Орёл" использовалось как эскадренная больница. За 9 месяцев похода на нём прошли стационарное лечение 380 моряков. Во время двухмесячного пребывания у острова Мадагаскар был организован амбулаторный приём для местных жителей.

Японцы обнаружили русскую эскадру в проливе в 2 часа ночи 14 мая, заметив ярко освещённый «Орел», который замыкал русскую эскадру. Если бы госпитальное судно шло, как и все корабли эскадры, с потушенными огнями, то возможно никакой Цусимской битвы вообще бы не было. Но оно, согласно нормам международного права, должно было идти с освещением.

В ходе боя, захвачен японским вспомогательным крейсером «Манжу-Мару». Ранее, 6.05.05 у острова Формоза был задержан английский пароход «Ольдгамия», шедший с грузом в Японию. Команду с него Рожественский велел разместить на «Орле», что и послужило для японцев формальным поводом к его захвату.

В японском флоте «Орел» получил название «Кузухо-Мару».

 

[SailingShips]

Учебное судно "Океан"

 

Тактико-технические данные:

Водоизмещение: 11,675 тонн

Размеры: длина - 143.2 метра

ширина - 17.4 метра

осадка – 6.0 метров

Силовая установка: 2 вертикальные паровые машины 3-го расширения суммарной мощностью 11,686 л.с.

17 паровых котлов

2 винта

Скорость: 18.2 узла

Дальность плавания 6800 миль.

Артиллерийское вооружение: 6х1 47-мм орудий, 2х1 7.62-мм пулемета

Экипаж: 250 человек

 

Заложен в 1901 г. в Германии на верфи фирмы "Ховальдтсверке" (Киль), спущен 26.01.1902 г., вступил в строй 5.03.1903 г. и вошел в состав Балтийского флота в качестве учебного корабля. Создан на базе проекта пассажирского лайнера, был оснащен мощными машинами и паровыми котлами разных систем для тренировки кочегаров. Судно предназначалось для подготовки различного рода корабельных специалистов, и потому было оснащено по первому слову техники. В частности, «Океан» был первым в царском флоте кораблем, оснащенным оптическими приборами отечественного производства.

В 1903 перешел на Дальний Восток, в Порт-Артур. Вскоре вернулся обратно.

Когда в Либаве, в порту императора Александра III собрали последние крохи из того, что мог дать Балтийский флот 2-й Тихоокеанской эскадре, «Океан» вошел в этот отряд как корабль снабжения. С 4000 т кардифа и запасом пресной воды он до Средиземного моря сопровождал крейсеры "Олег" и "Изумруд", затем вернулся в Либаву.

С 29.08.1909 г. переклассифицирован в транспорт.

В годы Первой мировой войны (в 1914-1916) судно прошло капитальный ремонт, С 16.03.1918 г. использовался в качестве госпитального судна. 7.02.1919 г. его вернули в разряд учебных, а еще через три года переименовали в «Комсомолец». Он стал первым восстановленным кораблем советского флота. Второй была «Аврора». В1924 году «Аврора» и «Комсомолец» совершили дальнее плавание вокруг Скандинавии в Архангельск. Первый выход советских боевых кораблей в океан имел важное значение, так как продемонстрировал миру, что Советская Россия может постоять за свои интересы на море.

Тысячи молодых командиров Красного флота прошли на «Комсомольце» морскую практику. К слову, в упомянутых совместных с «Авророй» походах на борту «Комсомольца» также были курсанты.

20.11.1956 г. переклассифицирован в плавказарму и получил обозначение "ПКЗ-72". Впоследствии исключен из списков ВМФ и 28.03.1961 г. сдан на слом.

 

Открытка Издания Н. Апостоли № 87. Товарищество Голике и Вильборг. 3 марта 1904 г.

Изменено 16 марта, 2007 пользователем SailingShips

[SailingShips]

Броненосный крейсер “РЮРИК”

 

Броненосный крейсер “РЮРИК” строился в Петербурге на балтийском заводе корабельным инженером Н. Долгоруковым. Заложен в сентябре 1889 года (официально 19 мая 1890 года), спущен на воду 22 октября 1892 году, вступил в строй в 1895 году.

 

ТТД:

Водоизмещение 11 930 т.

Длина между перпендикулярами 129,9 м,

ширина 20,4,

среднее углубление 8,25 м.

Мощность 13588 л. с.

Скорость хода 18,84 узла.

Дальность плавания 6700 (10 уз.) миль.

Бронирование: борт — 203-254 мм, палуба 51-76 мм, рубка — 152 мм.

Вооружение: 4 — 203-мм пушки, 16 — 152-мм, 6 — 120-мм, 10 — 47-мм, 12 —37-мм, 2 – 63 мм. десантные пушки, 6 надводных 381 мм. торпедных аппаратов.

 

Головной корабль серии океанских броненосных крейсеров-истребителей торговли. Имел мощное вооружение, хорошую мореходность, большую дальность плавания и первоначально полную парусную оснастку. Перед войной полную оснастку заменили облегченной.

Через два года после спуска, на международном параде по случаю открытия Кильского канала в Германии, «Рюрик» был признан одним из лучших крейсеров своего времени.

После того как в первые же дни русско-японской войны 1904-1905 гг. наша эскадра была блокирована в Порт-Артуре неприятельским флотом, на Тихом океане осталось лишь одно соединение русских кораблей, способное вести крейсерские операции на коммуникациях японцев, — Владивостокский отряд в составе крейсеров «Россия», «Рюрик», «Громобой», «Богатырь» и несколько приданных ему «собачек»-миноносцев. «Рюрик» к тому времени уже считался ветераном эскадры.

Уже в первые дни войны нашим крейсерам удалось потопить несколько японских транспортов, перевозивших солдат и топливо. Командующий японским флотом адмирал Того был вынужден ослабить свои силы у Порт-Артура, чтобы усилить эскадру Камимуры, — для борьбы с нашими крейсерами.

2 мая 1904 г. в заливе Посьета он во время тумана «Богатырь» плотно сел на камни у мыса Брюса. С превеликим трудом и не сразу крейсер сняли с камней и сопроводили во Владивосток на ремонт, где он и находился до конца войны.

На исходе мая крейсера вышли в очередной рейд втроем. В Корейском проливе они перехватили военный транспорт «Идзумо-Мару». Поняв, что уйти не удастся, японский капитан, высадив команду на шлюпки, затопил судно. Затем «Громобой» настиг другой транспорт «Хитаци-Мару» , который имел на борту 1100 солдат, 320 лошадей и 18 осадных 280-миллиметровых орудий фирмы Круппа для сокрушения крепостных сооружений Порт-Артура. Капитан японского судна англичанин Дж.Кэмпебел попытался таранить наш крейсер. Уклонившись, «Громобой» расстрелял «Хитаци-Мару» из орудий. Тем временем «Россия» и «Рюрик» догнали другой большой военный транспорт «Садо-Мару», где находилось около 15 тыс. строителей, железнодорожный батальон солдат, понтоны, телеграфный парк, станки к осадным орудиям (которые утонули вместе с «Хитаци-Мару»), ящики с золотом и серебром. «Рюрик» всадил поочередно по торпеде в правый и левый борт судна. Крейсера пошли дальше, полагая, что оседающий под воду транспорт окажется на морском дне. Но он, увы, не утонул. Спешка не позволила нашим морякам довести дело до конца...

Неприятельские корабли рыскали по всему Японскому морю, разыскивая владивостокских невидимок, но они тщетно жгли уголь в топках. «Нам просто не везет!» — сокрушались японские адмиралы. А тем временем вся Япония была встревожена рейдами наших крейсеров, а на адмирала Камимуру газеты публиковали обидные карикатуры. Откликнулась на эти события и иностранная пресса. Так, одна из английских газет вынуждена была отметить: «Крейсерство Владивостокского отряда — наиболее дерзкое предприятие из всех проделанных русскими. То, что их кораблям удалось скрыться от эскадры Камимуры, возбудило общественное мнение в Японии». Дело в конце концов дошло до того, что 6 июня 1904 г. озлобленные представители японского бизнеса, терпящие миллионные убытки из-за безнаказанных вылазок Владивостокского отряда крейсеров на торговые коммуникации, разгромили и подожгли квартиру адмирала Камимуры. Будь он в том момент дома, озверевшая толпа, очевидно, растерзала бы его на части, тем более что полиция предпочла не вмешиваться в происходящее. Японские газеты в те дни подливали масла в огонь, требуя «от имени японского народа, чтобы правительство сделало самое серьезное замечание эскадре Камимуры».

А наши крейсера тем временем совершили очередной набег на транспортные коммуникации противника теперь уже в Тихом океане, куда японцы вынуждены были перенести пути своих судов с грузами и войсками, надеясь тем самым уберечь их от русских кораблей-призраков. В июльском рейде они потопили несколько японских транспортов и шхун. Захватили германский пароход «Арабия» с грузом паровозных котлов и рельсов для Японии. Задержали и взорвали английский пароход «Найт Коммандер» с грузом для японской железной дороги. Потом не повезло германскому пароходу «Теа» с грузом рыбы в трюмах, следовавшему из Америки в Иокогаму. Его остановили, сняли команду, а затем взорвали. А английский пароход «Калхас» с контрабандой взяли в качестве приза.

О дерзких вылазках наших крейсеров зашумела мировая печать. Забеспокоились деловые круги не только Японии, но и Англии, Германии, Америки. Еще бы! Резко возросли грузовые тарифы и ставки страховых сборов, срывались контракты на поставку грузов в Японию. В портах и на биржах царила паника.

На рассвете 30 июля 1904 г. крейсера «Россия» (командир капитан 1-го ранга А.Андреев), «Рюрик» (командир капитан 1-го ранга Е.Трусов) и «Громобой» (командир капитан 1-го ранга Н.Дабич) под руководством командира отряда контр-адмирала К.Иессена вышли в море, чтобы в соответствии с полученным приказом поддержать прорыв кораблей Порт-Артурской эскадры во Владивосток. Однако приказ опоздал — эскадра, сильно потрепанная в бою, уже вернулась в Порт-Артур, так и не сумев прорваться. И «Россия», «Рюрик» и «Громобой» шли к Цусиме, не зная, что встречать им было уже некого.

Рано утром 1 августа Владивостокский отряд крейсеров в Корейском проливе в 40 милях от порта Фузан (Пусан) перехватила японская эскадра и отрезала ей пути отхода. «Россия», «Рюрик» и «Громобой» оказались в западне. Японцы превосходили в численности, артиллерии, скорости и прочности брони. В ожесточенном бою «Рюрику», шедшему концевым, пришлось тяжелее всех. Именно на нем японцы сосредоточили основной огонь. «Россия» и «Громобой», сами получив повреждения, пытались облегчить его участь, прикрывая собой, а затем стали отходить на север, надеясь отвлечь от «Рюрика» японцев. Но враг вцепился в него мертвой хваткой. Истерзанный в ходе неравного боя, оседающий в море кормой, окутанный паром из разбитых котлов, «Рюрик» казался японцам легкой добычей. Они надеялись захватить его. Однако возглавивший крейсер после гибели командира и старших офицеров младший артиллерийский офицер лейтенант Константин Иванов и оставшиеся в живых офицеры и матросы флаг спускать не собирались. Они стояли насмерть. Когда орудия «Рюрика» вышли из строя, японцы пошли на сближение. Но экипаж русского крейсера внезапно предпринял отчаянную попытку таранить их ближайший корабль, а в крейсер «Идзумо» пошла торпеда.

Отпрянув назад, японские корабли вновь открыли огонь. К концу схватки их было 14 против одного. К 10 час. утра, после пятичасового боя («Варяг», заметим, только час участвовал в бою и смертельных повреждений не имел) «Рюрик» был превращен в груду искореженного железа и только чудом держался на плаву. К неподвижному крейсеру вновь стали приближаться японцы. Чтобы «Рюрик» не достался врагу, лейтенант Иванов приказал открыть кингстоны и всем покинуть агонизирующий «Рюрик», а раненых сбросить за борт. Такова была суровая необходимость.

В 10 час. 42 мин. 1 августа 1904 г. броненосный крейсер русского флота «Рюрик» с поднятым Андреевским флагом скрылся под водой... На «Рюрике» погибло 204 человека (из них 178 утонуло) и 305 моряков было ранено. Координаты места гибели - 35º11' СШ, 130º08' ВД. На «России» в том бою было 48 убитых, 165 раненых, на «Громобое» - 91 убитый, 182 ранено.

С гибелью «Рюрика» легендарные рейды Владивостокского отряда крейсеров практически прекратилась. До осени «Россия» и «Громобой» находились в ремонте. Потом поступил приказ из главного морского штаба: «Корабли Владивостокской крейсерской эскадры следует сохранить для второй эскадры. Крейсерские операции с риском новых повреждений следует избегать». И только наши миноносцы иногда совершали набеги на коммуникации противника, потопив еще несколько японских шхун. 12 апреля 1905 г. «Россия» и «Громобой» совершили свой последний совместный рейд, выйдя к Сангарскому проливу, где потопили несколько японских шхун. 15 апреля они вернулись в базу. А 11 мая «Громобой», выйдя в море для испытания радиотелеграфа, подорвался на мине у острова Русский,и встал в ремонт до конца войны. «Россия» осиротела.

 

Открытка Издания Н. Апостоли № 108. Товарищество Голике и Вильборг. 3 марта 1904 г.

[SailingShips]

Фотография из Спецвыпуска Морской Коллекции №2 2004 «Морские сражения Русско-Японской войны 1904-1905».

 

На ней «Рюрик» в Порт-Артуре в сентябре 1903. За кормой виден нос учебного судна «Океан»…

 

[SailingShips]

Вот нашел статью о поисках «Рюрика»:

http://www.scubaclub.ru/content/view/118/4/

 

[SailingShips]

Последний (на этом форуме) представитель Владивостокских крейсеров:

 

Крейсер 1 ранга "РОССИЯ" (С 27.09.1907 г броненосный крейсер.)

 

ТТД:

Водоизмещение 12130 т.

Длина между перпендикулярами 140,6 м,

ширина 20,9

среднее углубление 8 м.

Мощность 14500 л.с.

Скорость хода 19,75 узла.

Запасы топлива: норма - 2530 т.(угля.); усиленная - 2700 т.(угля.).

Дальность плавания 7700 (10 уз.) миль. 3000 (19,7 уз.) миль.

Бронирование. Броневой пояс - 127; 203; 127 мм. Носовая переборка - 178 мм. Нижний каземат - 127 мм. Верхний каземат - 102 мм. Защита 75 мм. орудий - 37 мм. Боевая рубка - 305 мм. Палуба 51 – 76 мм.

Вес брони – 1947 т.

Вооружение: на 1904 – 4-203 мм., 16-152 мм., 12-75 мм., 20-47 мм., 18-37 мм., 263 мм. десантные пушки, 5 надводных 381 мм. торпедных аппаратов.

На 1912 - 4-203 мм., 22-152 мм., 15-75 мм., 300 мин заграждения.

С 1915 - 6-203 мм., 14-152 мм., 2-47 мм. салютные пушки, 3-7,62 мм. пулемёта.

Экипаж: в 1904 – 26/869, в 1912 – 20-26/500-760

 

Заказан по судостроительной программе на 1890 -1895 гг. Являлся развитием КР 1-го ранга "Рюрик" без парусной оснастки с улучшенным бронированием.

Строился на верфи Балтийского завода в Санкт-Петербурге, по проекту инженера Балтийского завода Н.Е. Титова. Зачислен в списки Балтийского флота 20.11.1893 г. Официальная закладка корабля состоялась 20.05.1895 г. Крейсер спущен на воду 30.04/12.05.1896 г. Официально вступил в строй (принят в казну) 13.09.1897 г.

В проекте было отдано предпочтение дальности плавания и автономности, в ущерб скорости, вооружению и бронированию. При создании "России" учитывался опыт иностранных флотов и в первую очередь английского - как одного из наиболее вероятных противников. Отличался от броненосных крейсеров других стран, увеличенным водоизмещеним, высотой борта и большим отношеним длины к ширине (удлиненостью).

По сравнению с прототипом имел усиленное бронирование и 2-ой (верхний) броневой пояс для защиты орудий верхнего и нижнего казематов.

Кроме того, 120 мм орудия были заменены на 152мм. В историю отечественного кораблестроения крейсер "Россия" вошел как первый боевой корабль с водотрубными котлами Бельвиля, с броней из цементированной стали и с одной из трех машин, предназначенной специально для экономического хода.

Переведен с Балтийского моря на Дальний Восток в состав I-ой Тихоокеанской эскадры. Флагман Владивостокского отряда крейсеров. Во время русско-японской войны совместно с отрядом действовал на коммуникациях противника между Японией и Кореей. Совместно с другими крейсерами отряда 12.04.1904 г. потопил японский транспорт "Хагинура-Мару", 13.04.1904 г. - "Кинсю-Мару". В период с 04.07 по 19.07.1904 г. - 6 японских шхун, английский пароход "Knight Commander" и германский пароход "Tea" и с 25.04 по 28.04.1905 г. - еще 4 японских судна. 01.08.1904 г. участвовал в бою с японской эскадрой в Корейском проливе (48 убитых, 165 раненых).

После войны вернулся на Балтику.

В 1906- 1909гг. прошел капитальный ремонт в Кронштадтских мастерских Балтийского завода: отремонтированы корпус, механизмы и устройства: демонтированы машина экономичного хода и бизань мачта: фок и грот-мачты разнесли к оконечностям.

С 1909 г. находился в отряде 1-го резерва. С 1911г - в бригаде крейсеров Балтийского моря. С 09.1912 г. по 03.1913 г. и с 09.1913 г .по 28.02.1914 г., с учениками школ строевых унтер-офицеров, совершал походы в Атлантику.

В период 1-ой мировой войны являлся флагманом 2-ой бригады крейсеров Балтийского моря. В сентябре 1914 г. участвовал в набеговых операциях на коммуникации противника, в январе 1915 г.- в постановке активных минных заграждений, прикрытии минно-заградительных, разведывательных и набеговых действий легких сил флота. На заграждении, поставленном "Россией" в январе 1915 года, подорвался германский крейсер "Газелле".

После Февральской буржуазно-демократической революции 25.10.1917 г. вошел в состав советского Балтийского Флота. С 22.12 по 25.12.1917 г. совершил переход из Гельсингфорса в Кронштадт. С 5.1918 г. находился в Кронштадтском военном порту на долговременном хранении.

В 1919 г. часть 152мм орудий крейсера была снята и передана для обороны Риги флотом Советской Латвии.

1.07.1922 г. продан совместным советско - германским обществом "Деруметалл" и 3.10.1922г сдан "Рудметаллторгу" для разборки. В конце 1922 при буксировке в Германию попал в сильный шторм и так же как и «Громобой» был выброшен на банку Девельсей у Таллина. Впоследствии снят и отведен в Германию для разборки.

 

Открытка Издательства «Фототипiя Шереръ, Набгольцъ" и Ко»

[SailingShips]

Ещё одна открытка с крейсером «Богатырь».

Легенда у Alixa - выше.

 

Открытка Издания Н. Апостоли № 81. Товарищество Голике и Вильборг. С.-Петербург. 7 февраля 1903 г.

[Александр Каменьков]

Крейсер "Аскольд"

 

Дмитрий, с тебя статья!

[Александр Каменьков]

Ещё один

[SailingShips]

Бронепалубный крейсер I ранга "АСКОЛЬД"

 

постройка верфь «Германия», Киль

заложен 8.06.1899

спущен 3.03.1900

укомплектован янв. 1902

водоизмещение 5.950/5.860 т.

размерения 123,3/130/132,1х15,6х6,2 м

механизмы 3 вала ВТР, 19 котлов Шульца-Торникрофта; 19.000л.с.=23уз, испытания 20.017=23,36уз. форс. 23.600=24,5 уз

уголь 720/1.100 т.

дальность 1.550 (23,2), 3.250 (13,5), 4.300 (10) миль

броня (круп.) щиты орудий 25, рубка 152/30, подача 38, палуба 51-76 (скосы), гласис над МО 102, защита ТА 37-63 мм

вооружение 12-152/45, 12-75/50, 8-47/43, 2-37/23, 2-63,5/19 (дес), 6 ТА 381мм (2 подводных, 4 надводных)

экипаж 20/514 чел

 

Строился в Киле на немецкой верфи «Германия». Развитие проекта «Варяга» с улучшенной защитой, более удачным расположением орудий и надежной энергетической установкой. Службу в российском военном флоте начал в составе Балтийского флота, а в 1903 был направлен на Дальний Восток.

 

В начале Русско-японской войны «Аскольд» являлся одним из наиболее активно действующих кораблей порт-артурской эскадры. Крейсер участвовал во всех её операциях: вёл артиллерийские бои с японскими кораблями, прикрывал свои миноносцы и отбивал атаки вражеских, досматривал подозрительные торговые суда.

 

10 августа (28 июля по старому стилю) 1904 «Аскольд», на котором держал флаг флаг командир отряда крейсеров контр-адмирал Рейценштейн, вместе с порт-артурской эскадрой участвовал в неудавшемся прорыве во Владивосток. В ходе боя получил тяжёлые повреждения: 4 подводных и 6 надводных пробоин, сбито 2 трубы, 11 убитых, 48 раненых. Прорвавшись вместе с крейсером «Новик» мимо японской эскадры, «Аскольд», пришёл в Шанхай, где был интернирован до конца войны. После войны входил в состав Сибирской флотилии.

 

В начале первой мировой войны «Аскольд», находившийся на Дальнем Востоке, вошёл в состав союзной англо-французской эскадры для действий против немецких крейсеров адмирала Шпее. Позже он был направлен на Средиземное море, где принимал участие в боевых действиях против Турции и Австро-Венгрии, в том числе и в Дарданелльской операции. После длительного ремонта во Франции (с марта 1916) «Аскольд» в июне 1917 прибыл в Мурманск и вошёл в состав эскадры Северного Ледовитого океана.

 

В 1918 захваченный англичанами в Кольском заливе, крейсер участвовал в операциях интервентов, а позже вошёл в состав британского флота под названием «Glory IV». В 1922 выкуплен Советской Россией, но ввиду плохого технического состояния продан на слом и отбуксирован в Гамбург, где и был разобран.

Изменено 22 июня, 2007 пользователем SailingShips

[SailingShips]

А вот статья из журнала "Моделист-Конструктор" 1973, №9

 

 

«АСКОЛЬД», ОДИН ИЗ ЛЕГЕНДАРНЫХ.

 

...Матросы и офицеры были удивлены, когда увидели своего адмирала на мостике «Аскольда». Но ошибки не могло быть: на гафеле самого быстроходного крейсера Тихоокеанской эскадры развевался флаг ее командующего — вице-адмирала Макарова. Между тем корабль с легкими и стремительными обводами набрал ход и вскоре скрылся за горизонтом, откуда доносилась все нарастающая артиллерийская канонада.

То, что выбор Макарова пал на легкий «Аскольд», а не на грозные, но в то же время неуклюжие броненосцы, было воспринято флотом как призыв к активным действиям. От растерянности и уныния не осталось и следа. Эскадра встрепенулась и ожила.

Что же представлял собой крейсер? Почему новый командующий, отступив, так сказать, от традиций, предпочел этот корабль мощным и надежно защищенным броненосцам? Было ли это прихотью адмирала или его поступок следует расценивать как мудрое предвидение? Справедливо, безусловно, второе предположение, ибо решение Макарова было вызвано реальными предпосылками.

В конце XIX столетия в военном кораблестроении России определился тип крейсера — дальнего разведчика с легким бронированием и сильным вооружением, большой дальностью плавания и завидной скоростью. Это были лучшие по тому времени крейсеры в мире, и нет ничего удивительного в том, что острый ум Макарова сразу оценил преимущества нового типа кораблей, к которым относился и «Аскольд».

Крейсер строился за границей. Заложенный в январе 1899 года на верфи в Киле, он через год был спущен на воду, а в 1902 году поднял андреевский флаг и вступил в состав Балтийского флота. Помимо других новшеств (например, форштевня своеобразной формы), корабль имел пять труб, являясь, пожалуй, единственным пятитрубным крейсером той эпохи. Три машины «Аскольда» развивали мощность механизмов в 23 600 л. с., что позволило ему на ходовых испытаниях показать скорость в 24,5 узла. Дальность плавания крейсера составляла 3300 миль — корабль мог пройти из Порт-Артура до Владивостока и обратно, не пополняя угольных ям. При этом оставался еще неприкосновенный запас топлива на случай внезапного боя или иного маневра.

Артиллерия «Аскольда» состояла из 12 шестидюймовых орудий, такого же числа трехдюймовых и 10 пушек более мелкого калибра. Дополняли вооружение 6 торпедных аппаратов, 2 из которых были подводными.

Экипаж крейсера насчитывал 20 офицеров и 514 матросов. При водоизмещении 5905 т «Аскольд» имел следующие метрические показатели: длина — 130 м, ширина — 15 м, осадка — 6 м.

Таков был корабль, боевая и революционная судьба которого позволяет нам с полным правом поставить «Аскольд» в один ряд с «Варягом» и «Меркурием», «Потемкиным» и «Очаковом», «Азовом» и «Авророй».

После вступления в строй «Аскольда некоторое время находился в плавании в Средиземном море, а в декабре 1902 года через Суэцкий канал ушел на Дальний Восток для усиления тихоокеанской эскадры. В составе Порт-Артурского отряда крейсеров «Аскольд» нес разведывательную, сторожевую и охранную службу.

Экипажу крейсера повезло. В конце 1903-го, в канун русско-японской войны, в командование «Аскольдом» вступил молодой капитан 1-го ранга Борис Николаевич Грамматчиков — отличный моряк, гуманный и образованнейший человек. Он происходил из известной петербургской артистической семьи, но бывавший в их доме Степан Осипович Макаров привил юноше любовь к морю и тем самым определил его призвание.

Борис Николаевич выгодно отличался от большинства представителей своей среды справедливым и человечным отношением к подчиненным. На крейсере были запрещены ругань и рукоприкладство, процветавшие на царском флоте.

В 1904 году разразилась русско-японская война. Она началась с внезапного нападения в ночь с 8 на 9 февраля японских миноносцев на русскую эскадру, стоявшую на открытом рейда Порт-Артура.

В эту ночь, будучи дежурным крейсером, «Аскольд» отражал атаки отдельных японских кораблей, а на рассвете принял участие в бою с японским флотом.

День за днем, месяц за месяцем проходят в напряженнейшей, ожесточенной борьбе. Бесконечные выходы в море, отражение атак, контрбои. В сражении 10 августа 1904 года, когда из-за повреждения флагманского броненосца строй эскадры смешался, «Аскольд» ведет ее за собой, а затем самостоятельно идет на прорыв, сражается с семью японскими крейсерами и выходит победителем.

После войны крейсер остается на дальневосточных коммуникациях.

1905 год. Волна революционных выступлений докатилась до самых отдаленных окраин Российской империи. Экипаж «Аскольда» не остался в стороне от событий. С 1906 года на крейсере уже действует небольшая, но сплоченная подпольная организация. Она устанавливает связь с комитетом, готовящим вооруженное восстание во Владивостоке. Однако крейсер не смог принять участие в выступлении: по приказу начальства, опасавшегося волнений, с корабля свезли боезапас и сняли замки с орудий, а команду загнали в трюмы. Все же часть моряков сумела покинуть крейсер, раздобыть оружие и присоединиться к восставшим. После подавления восстания многие из аскольдовцев были осуждены царским правительством на каторжные работы, а трех человек — гальванера Герасимовского, кочегара Сивовала и машиниста Данилова расстреляли на берегу бухты Тихой.

С началом первой мировой войны «Аскольд» крейсирует в Индийском и Тихом океанах, сопровождая транспорты с войсками и преследуя одно время германский рейдер — крейсер «Эмден».

Однажды днем «Аскольд» совершает беспримерный по своей дерзости налет — врывается в турецкий порт Хайфу и под носом у береговых батарей захватывает и уводит германский пароход.

Нестерпимая жара, затхлая питьевая вода, плохая провизия, поставляемая союзниками, отсутствие регулярной связи с родиной делали условия службы очень тяжелыми. Экипаж роптал, росло недовольство, но, скованные жесткой дисциплиной, люди продолжали выполнять воинский долг.

За 18 месяцев беспрерывного плавания в районе боевых действий крейсер прошел более 55 тысяч миль. Механизмы износились, котлы текли. Все чинилось на ходу, зачастую с риском для жизни.

Наконец в марте 1916 года «Аскольд» был поставлен на капитальный ремонт в Тулоне. Матросы получили возможность бывать на берегу, где начали встречаться с рабочими, русскими политэмигрантами, читать русские газеты и нелегальную литературу. В команде резко повысился интерес к политическим событиям. Аскольдовцы часто обсуждали вопросы войны и мира, отношения к войне правительств, классов, народов, и вскоре на крейсере сложилась довольно большая группа революционно настроенных матросов.

Однако реакционное офицерство «Аскольда», информированное французской полицией, агентами царской охранки и провокаторами, решило упредить события. В ночь с 20 на 21 августа 1916 года в артпогребе корабля произошел взрыв, который послужил поводом к арестам и расправе с матросами. Последовавший суд представил дело так, будто бы на «Аскольде» существовала подкупленная немецкими шпионами организация, которая подготовила взрыв. Указывалась даже сумма подкупа — 40 тыс. франков.

После «суда и следствия» четверо аскольдовцев — Захаров, Бешенцев, Шестаков и Бирюков — были приговорены к смертной казни. Моряков расстреляли 15 сентября в форте Мальбуск. Больше ста человек из экипажа «крамольного» крейсера было сослано в плавучие тюрьмы и штрафные батальоны. Но столь грубо разыгранная провокация не только не убила в матросах волю к борьбе, а, наоборот, усилила их тягу к революционной деятельности.

После всего случившегося союзная Франция постаралась поскорее отделаться от опасного корабля. В середине января 1917 года «Аскольд» пришел в Англию, где матросы узнали о Февральской революции в России. Первым политическим актом революционного экипажа был отказ давать присягу Временному правительству до тех пор, пока с крейсера не будут списаны офицеры, которых матросы считали виновниками кровавой расправы. Командование было вынуждено уступить дружному и решительному требованию аскольдовцев. Забегая вперед, следует сказать, что жертвы августовской провокации не были забыты: в январе 1918 года на III съезде Советов по просьбе матроса Железнякова все делегаты во главе с В. И Лениным почтили память расстрелянных матросов вставанием.

С первым известием о победе Великой Октябрьской социалистической революции команда крейсера перешла на ее сторону. На мачте «Аскольда» взвился алый стяг.

Несмотря на начавшуюся интервенцию и происки эсеров, корабль оставался верным революции. Ни лишения, ни голод, ни угрозы не сломили экипаж: и в этих условиях он поддерживал постоянную боевую готовность.

Однако 14 июля 1918 года «Аскольд» подвергся вооруженному налету и разграблению со стороны интервентов. Команда крейсера отчаянно защищалась, но силы были неравны. Не удались и попытки затопить корабль.

Крейсер был захвачен, подобно «Варягу», уведен в Англию и числился там под именем «Глория». Часть орудий с него интервенты установили на бронепоезде «Адмирал Колчак», который впоследствии захватила Красная Армия.

Лишь в 1921 году английское правительство согласилось вернуть «Аскольд» его законным хозяевам. После осмотра комиссией под председательством известного кораблестроителя А. Н. Крылова крейсер был выкуплен и продан на переплавку. На вырученное от продажи золото в Швеции были закуплены паровозы, столь необходимые в то время молодой Советской республике.

Так окончилась героическая эпопея этого корабля. Во время гражданской войны аскольдовцы сражались за власть Советов на самых различных фронтах, многие из них служили на Волжско-Каспийской флотилии под началом своего бывшего старшего механика Валериана Людомировича Бжезинского. Кстати, Валериан Людомирович, несмотря на весьма преклонный возраст, по сей день является сотрудником Центрального военно-морского музея в Ленинграде.

 

П. ВЕСЕЛОВ